Не откажусь от нас - Асия Шаманская

— Как будто рожаю, — сообщаю я, отметив про себя, что схватки стали сильнее и чаще.

Минут через тридцать, мы доезжаем. Хотя, мне кажется, если бы Стас не боялся стрясти мозг малому, то мы доехали бы и за пятнадцать. Тётя Маша уже ждёт нас.

— Как часто схватки? — спрашивает она. — Засекала?

Каждые пятнадцать минут, — сообщаю я.

— Больно?

— Пока терпимо.

— Я с тобой, — говорит Стас.

— Стась, мы это обсуждали, подожди здесь, пожалуйста. Мне так спокойнее будет, честно. Всё хорошо будет, — заверяю парня.

Он не готов к этому. Ещё шлёпнется в обморок. Ни к чему это. И тётя Маша была со мной согласна, хоть и сказала решать самим.

— Я люблю тебя, — целует нежно и страстно в один момент.

— И я тебя, родной. Я на телефоне.

Роды длятся дольше, чем мне хотелось бы. Схватки уже каждую минуту, а больно мне за восьмерых.

— Давай, давай, моя хорошая, — говорит тётя Маша. — Уже почти всё, уже головка лезет.

Я стараюсь не кричать, дышать и делать всё, чему учили на курсах. Да, я на них ходила. Телефон уже давно валяется где-то на задворках. Мне очень больно, но я знаю, что скоро это закончится, и я, наконец, увижу своего сына. Наконец, когда я уже на пределе боли, рычу, вцепившись в кровать, слышу его крик. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, а тётя Маша уже показывает:

— Мальчик, — бойко говорит она. — Всё хорошо, ты молодец.

Смотрю на время. 15:45.

Мне кладут плачущего сына, а я не могу оторвать от него глаз. Он такой маленький и беззащитный. И наш.

— Вес 2,800. Рост 52 сантиметра. Кроха. Стас тоже мелкий родился, а потом вымахал. Пойду скажу ему, а то он там с ума сходит.

Тётя Маша уходит, а я не могу налюбоваться им. Я даже не могу понять, на кого он похож. Через час мы уже находимся в палате. Как могла, я привела себя в порядок. Когда заходит Стас, то сытый Станисловович уже сладко спит, причмокивая губами. Я широко улыбаюсь, а он осторожно подходит, заглядывая.

— Ты как? — тихо спрашивает, поглаживая пальцем малого.

— Как будто только что родила, — смеюсь я. — Хочешь подержать?

— Да, но я боюсь.

— Да не бойся, он не укусит. У него ещё зубов нет, — снова смеюсь я.

Помогаю Стасу взять его, аккуратно придерживая головку.

— Как назовём? — тихо спрашиваю, положив ему голову на плечо, заглядываясь на сына.

— Есть идеи, на кого похож? — тихо смеётся Стас.

— Я тут подумала. Богдан. Богдан Станиславович Гиреев. Он же, действительно, как награда сверху для нас, — объясняю я свою позицию.

— Идеально, — шепчет Стас, не сводя с него глаз. — Я люблю вас.

— И мы тебя, — чмокаю парня в щёку.

Он сидит с нами какое-то время. Богдан даже успевает проснуться. Нахмурив бровки, смотрит тёмными глазками, привыкая к обстановке. Стасу звонят, и он достаёт телефон.

— Че вам надо? — тихо смеётся в трубку. — В окно смотреть?

Стас аккуратно встаёт с Богданом, уже не так боясь держать его. Я хоть и устала, тоже встаю, чтобы выглянуть. Там все ребята собрались. Они притащили огромного плюшевого медведя, хлопают конфетти и просят показать малого. Стас лишний раз не хочет его шевелить, поэтому я забираю, аккуратно ставя столбиком, чтобы показать. Не знаю, что они хотят увидеть на четвёртом этаже.

— Егор говорит, что это самый красивый малой, которого они видели, — ржёт Стас.

— Передай, что мы старались, — тоже смеюсь я. — И, кстати, с Егора машина, он помнит?

Стас напоминает об этом, на что Егор достаёт пульт управления, и мы

дим, как

— Он говорит, что пока только такая, а в восемнадцать настоящая.

— Мы запомнили, да, Богдан? — спрашиваю у нахмурившегося сына.

— Да, Богдан Станиславович. Ну, прости, Сав, что не Елисей. Своего так назовёшь.

На улице всё же декабрь, поэтому ребята уходят в машину, а я отправляю Стаса отмечать день рождения сына и Егора.