Шалунья - Софи Ларк

Это дым от пожара в ее старом особняке, а не от сигарет. Табита старалась сохранить как можно больше вещей. Она сохранила несколько красивых витиеватых зеркал, деревянные рамы которых обгорели и потрескались. Некоторые книги удалось спасти, но их обложки почернели. Самым печальным были фотографии в рамах: Табита-подросток, стройная и прекрасная в своей пачке, Табита и ее первый американский любовник в вечерних нарядах у входа в "Majestic", Табита на торжественном вечере, Табита на яхте в Монако…

Никто не прикасался к ней ни на одной из этих фотографий — ни руки вокруг ее плеч, ни ее руки.

И когда я выхожу на открытую лужайку, где будет проходить служба, ни один человек с тех фотографий не ждет в креслах.

Пришли лишь несколько девушек из старого агентства. Нет бывших клиентов и очень мало людей, похожих на друзей.

— Алли пришлось работать, но я думала, что Кирстен придет, — переживает Магда, расстроенная столь малым количеством желающих.

Я говорю ей: — Ты проделала невероятную работу.

Магда занималась всеми приготовлениями, а я — упаковкой. Табита, как всегда эффективная, уже купила свой участок за двадцать лет до этого.

Я смотрю на закрытый гроб и думаю, действительно ли она там. Может быть, какая-то ее часть находится где-то еще?

Я представляю, как она наблюдает за мной, хотя на самом деле не верю в это.

Плакать на похоронах — это скучно.

Не думаю, что ей понравятся цветы, хотя я никогда не скажу об этом Магде.

Только мужчины настолько глупы, чтобы платить деньги за то, что умирает.

Ей определенно не понравится мое платье.

Это похороны или спиритический сеанс?

Я слегка улыбаюсь, но недолго. Внутри у меня зыбучий песок. Любая искра счастья засасывается обратно.

Я никогда не чувствовала себя так низко, как сейчас, даже в самые мрачные дни после того, как бросила колледж. Тогда я еще не пробовала ничего лучшего.

Теперь я попробовала, и независимо от того, было ли это на самом деле или нет, я не могу вернуться к тому, что было раньше.

Теперь я чувствую свое одиночество. Я чувствую его как холод, как голод. Постоянная боль, которая крадет жизнь и краски у всего остального.

Собирая немногие уцелевшие красивые вещи, за которые Табите удалось уцепиться до конца жизни, я думала о том, как все это бессмысленно. Ты не можешь забрать их с собой, и даже если тебе удастся сохранить их до конца, они просто превратятся в кучу дерьма, которую придется разбирать кому-то другому.

Из всех подарков, которые я когда-либо получала, ярче всего в моей памяти сияют те моменты, когда Рамзес заставлял меня смеяться. Я бы вернула каждый доллар, каждое украшение, но я храню эти воспоминания, как золото дракона.

Табита была моим наставником. Она была для меня больше матерью, чем моя настоящая мать. И все же, сидя здесь сегодня… я не хочу закончить так же, как она.

Последние годы своей жизни она провела, куря в переулке. Она умерла в одиночестве в своей квартире, и ее птицы пели так же весело, как всегда, когда Магда брала их клетку.

Я была чертовски зла на Рамзеса за то, что он набрал для меня мой номер. Но почему я вообще выбрала это число? Почему я выбрала любую из своих целей?

Я думаю о замке своей мечты.

Замки — это крепости одиночества. Когда я представляла себя там, я всегда была одна. Читаю, готовлю, занимаюсь садоводством… одна, одна, одна.

Рамзес хотел, чтобы мы поставили перед собой новые цели, которых мы достигнем вместе.

Я накричала на него и оттолкнула.

Ты никогда не увидишь во мне равного…

На кого я кричала — на него или на себя?

Рамзес сдерживает меня?

Или это я притворяюсь уверенной в себе, а в глубине души не вижу в себе ничего, кроме порока…