Кэннон - Сабрина Пейдж

У нас будет мальчик. Я стану матерью. И, с сегодняшнего дня, здесь, на пляже, женой. Всё так, как и должно быть. На самом деле, это лучше, чем я могла себе представить. Я была готова к тому, что всё пойдёт плохо, к последствиям после церемонии награждения.

Это было нелегко, это точно. Я потеряла свой выгодный контракт со звукозаписывающим лейблом. И нескольких друзей. Моя мать и отец Хендрикса с нами не разговаривали. Его отец никогда больше ничего не рассказывал об их ссоре, ни одному СМИ. Моя мать, с другой стороны, предположительно пишет книгу, рассказывающую обо всём. Но моя сестра Грейс была одной из моих самых больших сторонниц, и мы стали ближе, чем когда-либо. И я знаю, что наш сын и Брейди будут расти вместе.

Сейчас я пишу песни как сумасшедшая. Я основала свой собственный лейбл, инди-лейбл, и собираюсь выпустить фолк-альбом через пару недель. Я также выхожу замуж за Хендрикса — примерно через пять минут. И у нас будет ребёнок.

Когда священник говорит:

— Вы можете поцеловать невесту, — Хендрикс улыбается.

— Чёрт возьми, да, — шепчет он мне на ухо. И когда он целует меня, это совсем как в первый раз, под рощей. Нам снова шестнадцать лет, мы подростки, у нас вся жизнь впереди, и мир перестаёт вращаться, и вот так просто всё становится таким, каким должно быть.

Возможно, моя жизнь не совсем сказка, как все, включая меня, думали, когда впервые узнали обо мне. Но даже если она не идеальна, и мы с Хендриксом и близко не подходим к тому, чтобы быть вымышленными членами королевской семьи, это наша история. Мы будем жить по нашей версии долго и счастливо.

И этого достаточно.

Бонусный Эпилог

Эдди

Пять лет спустя

— Они наконец-то заснули. Ты можешь в это поверить? — я падаю в кресло в гостиной, кладу ноги на пуфик и закрываю глаза. — Сейчас только девять вечера. Помнишь, когда мы не были полностью измотаны в девять вечера?

— Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь, — говорит Хендрикс. — Я не знаю, откуда у Уотсона столько энергии. После того, как он весь день бегал как сумасшедший по парку и после обеда занимался плаванием, можно подумать, что он, по крайней мере, немного устал.

Наш пятилетний сын Уотсон, названный в честь друга Хендрикса из морской пехоты, который был убит на службе, неугомонный и очаровательный.

И полон бесконечного количества энергии.

— Я знаю, — говорю я. — Хейли такая же. Этот ребёнок всё ещё говорит со скоростью миля в минуту, даже после того, как её уложили в постель. Клянусь, она может разговаривать со стеной.

Хейли только что исполнилось три года, а она уже характерная. Она точно знает, чего хочет, и не боится сказать об этом.

Хендрикс говорит, что она похожа на меня.

Руки Хендрикса на моих ногах удивляют меня, и мои веки распахиваются. Я смотрю, как мужчина, за которого я вышла замуж пять лет назад, начинает массировать мне ноги, и думаю о том, как мне повезло.

Как повезло нам обоим.

Мы оба немного старше, уже не те люди, какими были пять лет назад. Мы управляем звукозаписывающим лейблом. Альбомы в стиле инди-фолк, которые я записала, не пользовались таким бешеным успехом, как мои мейнстримные кантри-альбомы, но меня это вполне устраивает. Я делаю то, что делает меня счастливой.

И Хендрикс и двое наших детей делают меня безумно счастливой.

— О чём ты думаешь? — спрашивает Хендрикс, его руки творят своё волшебство с моими ногами.

— Я думаю о том, как сильно я тебя люблю, — отвечаю я.

— Лгунья, — он улыбается мне.

— Правда, — говорю я. — Я думаю о том, как много изменилось и как мне повезло.

— Думаешь о том, сколько у меня седых волос теперь, после двоих детей? — спрашивает Хендрикс.

Я смеюсь, разглядывая его. На самом деле он прав. У него уже есть несколько выбивающихся седых волос, но это определённо не делает его менее привлекательным, чем он был в молодости.