Станешь моей победой - Викки Марино

Не знаю, что пугает сильнее — темнота, чувство незащищенности или неизвестность. Или все три составляющие образуют страх, способный разорвать мое сердце в клочья за считаные секунды. Сейчас же я готова удариться в истерику, потому что напряжение достигает той точки, когда ты просто перестаешь себе принадлежать.

В голове вихрем кружатся тревожные мысли, черно-белой пленкой мелькают кадры самого страшного сценария, который меня ожидает. Да, моя фантазия способна свести меня с ума!

Я сильно зажмурилась, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. Но дрожь, прострелившая все тело, гонит по нарастающей. В организме короткое замыкание происходит, и мне показалось, что я на какое-то время покинула этот мир.

— Тихая, дыши, — по уже знакомому тяжелому дыханию понимаю, что в этом темном помещении меня силой удерживает Мирон.

— Не смей ко мне прикасаться! — шиплю, не контролируя эмоции, и ударяю его кулаками в грудь. Но на мой протест Савельев лишь сильнее ко мне прижался, блокируя пути к отступлению.

— Не привык отказывать себе в том, чего желаю, — бьет по нервам насмешливый голос Мирона. — Тихая, открой глаза, хочу, чтобы ты смотрела на меня, — резко меняет интонации Савельев. Я же от этих скачков содрогаюсь всем телом.

Но подчиняюсь.

Медленно открываю глаза, и в кабинете неожиданно вспыхивает маленькая настольная лампа. Окинув взглядом помещение, понимаю, что это небольшая лаборантская, в которую мы, по всей вероятности, проникли без чьего-либо разрешения.

— На меня смотри, новенькая, — требует Мир, обхватив пальцами мой подбородок. — Только на меня…

Я никогда не была упрямой. Всегда старалась сгладить углы и подстраивалась под человека, если, конечно, его требования не шли вразрез с моими интересами. Но именно сейчас мне жуть как хотелось встать в позу и послать Савельева к черту!

Резко отворачиваю лицо, сжав от злости зубы, и делаю шаг в сторону в попытке уйти, вот только Савельев лихо повторяет каждое мое движение. А еще я слишком мелкая по сравнению с этим здоровяком, чтобы в случае открытого нападения попытаться защитить себя.

Я в западне.

— У тебя очень красивые глаза, — шепчет Мирон, сильнее прижимая меня своим телом к стене.

— Обычные. Синие, — отсекают, выражая недовольство.

— Обычные? — как-то странно выдает Мир и… теряется. — Смеешься? В тебе нет ничего «обычного», Тихая.

— Тогда что не так с моими глазами? — почему-то воспринимаю последнее, как оскорбление. И ловлю себя на том, что слишком болезненно реагирую на каждую сказанную Мироном фразу. Но все его слова с треском рвут нутро, оставляя раны открытыми.

— Они — цвета бушующего океана. А когда ты злишься, синева наполняется манящей темнотой.

— Диагноз мне ставишь?

— Со своим бы определиться… Но если твой диагноз будет совпадать с моим, я буду только рад, — загадочно выдает Мирон, меняясь в лице.

Сейчас он слишком серьезный, хмурый и… растерянный. И я не знаю, что творится в его голове, о чем он думает, но, по всей видимости, Мир сам не может в себе разобраться. Тогда что говорить обо мне? Как я должна интерпретировать услышанное? Как должна фильтровать информацию? Я, блин, ничего не понимаю, и это ужасно злит.

Хотя… Почему меня вообще это должно волновать? Наверное, нам никогда не понять друг друга. Избалованные нарциссы всегда непоследовательны не только в своих словах, но и действиях. Да и я из другого мира. Между нами пропасть, это же очевидно!

Обреченно опускаю глаза в пол и тяжело вздыхаю. Сколько будет продолжаться эта пытка? День? Два? Месяц? Или Савельев будет мучать меня до тех пор, пока мы снова не переедем?

Интересно, а если я просто начну игнорировать Мира, он от меня отстанет? Потеряет интерес?

Я не буду говорить с ним, отвечать на дурацкие сообщения, смотреть на него не буду… Полный запрет.

Представляю это и тут же ловлю себя на лжи.

Не смотреть на него я не смогу…