(Не)идеальная девочка - Настя Мирная

Тащу к ближайшему дивану, на котором сосётся какая-то парочка.

— Съебались на хуй! — буркаю, бросая косой взгляд.

— Отвали, урод! — раздаётся гонористый голос откуда-то снизу.

— Чё, блядь, сказало, дерьмо собачье? — хватаю пацана за грудки и поднимаю пока наши глаза не оказываются на одном уровне, а его ноги не начинают безвольно болтыхаться в воздухе.

— А, Север, это ты? Прости не узнал. Мы уходим уже. — бубнит, предпринимая попытку вырваться.

Отшвыриваю в сторону, где визжит его девка, и тяну свою на кожаную обивку. Толкаю и без лишней возни запускаю руку под платье. Она уже вся мокрая, но продолжает возмущаться.

— Не надо Артём. Не здесь. Столько людей. Увидят же.

— Тогда сверху садись. — буркаю приказным тоном и опускаюсь задницей на диван, раскидывая руки по спинке.

Недовольно поджимает губы, но всё же падает сверху, широко расставив ноги, отчего платье задирается по самое "не хочу".

Вот вам и "люди увидят". Шлюха и в Африке шлюха.

Елозит мокрой промежностью по паху, но легче ни черта не становится. Тянется к губам, но я отворачиваю морду. Весь этот слюнообменник не для меня. Только для разминки, а дальше пускай своими губёхами член обсасывают, а не в рот мне лезут.

Карина начинает активнее двигать бёдрами, в надежде получить разрядку. Расстёгивает мои джинсы, выпуская наружу налитый кровью член и скользит губами по шее. Высовывает язык и облизывает то же самое место, где прикасались губы моей идеальной девочки.

Такие мягкие, тёплые и несмелые. Будто она сама с собой боролась, сомневалась в правильности своих действий и того, что между нами происходило. Нет, ну не показалось же мне это. Между нами есть что-то. А что если она…

— Повтори! — голос эхом разносится по, мгновенно притихшей, комнате.

Волчинская уже направляет член в свою щель, когда я резко спихиваю её с себя. Подрываюсь с дивана, возвращая вздыбленную плоть обратно в тесноту трусов и, как последний осёл, замираю без движения. Долбанное сердце тут же ревёт на холостых, выбивая барабанную дробь по, и без того, расшатанным нервам. Смотрю как Настя заливает в горло какую-то дрянь и, нетрезвой походкой, направляется на середину танцпола.

— Скотина ты, Северов. Урод моральный! Тварина бездушная! — распаляется очухавшаяся Волчинская.

Даже не знаю, как умудряюсь ухватывать её монолог, потому что смотрю, как МОЯ девочка, начинает двигать под музыку телом. Мягко, плавно и пиздец как сексуально. Делаю шаг вперёд, но слышу за спиной шипение, больше похожее на змеиное:

— Думаешь она тебе даст? Идеалка-индивидуалка? Её хочешь трахать? Может на пару с женихом её отымеете? Учитывая то, как она на физ. подготовке исполняла, против точно не будет!

Глаза заливает кровью, и я хватаю эту разбушевавшуюся тварь за горло и, швыряя на диван, наваливаюсь сверху. Мозг отрубается к чертям. Предохранители летят один за другим. Лёгкие в бешеном ритме вентилируют воздух.

— Слушай меня внимательно, ты зарвавшаяся подстилка, — брызжу слюной, как взбеленившаяся псина, — если из твоего потасканного рта вылетит хоть одно поганое слово в её сторону, то я тебе шею голыми руками сверну и ни один папочка не поможет! Ты поняла меня? — девка кивает, выпучив в ужасе глаза, но мне похую. — Если ты, блядь, приблизишься к ней, — киваю в сторону танцпола, — ближе, чем на десять шагов, я тебя как скотину выпотрошу. Поняла? — говорю очень тихо, зная, что мой тон пугает похлеще дикого рёва.

Сильнее стискиваю пальцы на её глотке. Она трясётся и с трудом выдаёт ещё один кивок.

— Отлично. — подрываюсь на ноги и тут же забываю об этой шалаве.