За выходные я смирилась с этой мыслью и сегодня была намерена флиртовать, совместить приятное с полезным. В конце концов, если что-то и получится из этой затеи, Рафис никогда не узнает о книге, так как наверняка потеряет ко мне интерес гораздо раньше. Ещё раньше, чем ему надоест продвигать утюги, микроволновки и прочие бытовые прибамбасы.

Ну вот, опять… Мне надо что то делать со своей неуверенностью!

Эти мысли крутятся в голове, пока я неспешно иду на работу. Октябрь выдался дождливым, приходится смотреть под ноги. Совсем не хочется поскользнуться на мокрых листьях, покрывающих дорожки городского парка, через который я решила немного срезать свой маршрут.

Я уже почти дошла до кованных ворот выхода, когда сзади раздался подозрительный шум, а за ним — чей-то крик:

— Карма! Ка-а-арма-а-а!

Признаюсь, я не сразу соображаю, что происходит, остановившись и оглянувшись на звук. Это стоит мне драгоценных секунд. На меня несётся чья-то собака, то ли ротвейлер, то ли бульдог… Чёрная, из раскрытой, приплюснутой к носу пасти развевается язык, глаза навыкат нацелены чётко на меня, из-под мощных лап во все стороны летят брызги грязи…

— А-а-а!

Я никогда так не бегала. Никогда!

Выбегаю из парка и чуть ли не перелетаю через дорогу. Но тут левая нога повернулась, и я лишь успеваю вскинуть руки к голове и сгрупироваться, прежде чем грохаюсь на мокрый асфальт.

Ну всё. Зажмурилась и готовлюсь жертвовать конечностями, лишь бы спасти лицо.

12. Рафис: Рефлексы

Я плохо спал.

Думал о планах мести Ноэмии, а видел влажные серые глаза Чудилы и её губы. Эк меня зацепило этой двуличной девчонкой! Развела, как чай в стакане! А я мало того что повёлся, так ещё и себя грыз, мол, напугал бедняжку.

И-ди-от!

А она всё же специально мне вынос мозга устроила. А, может, и в столовой тоже был далеко не несчастный случай! И истерика в машине!

Припарковался чуть в стороне от магазина и упёрся лбом в свои руки на руле.

Нет, истерика была настоящая. Да и, если объективно, пока я не могу со стопроцентной уверенностью исключить возможность ошибки, у меня только подозрения и косвенные улики. Сегодня будет проверка. И если Наташа Чудная и Ноэмия Чейс — одно лицо, то тогда долой угрызения совести!

Поднимаю голову и вижу, как предмет моих мыслей мчится через дорогу со стороны парка и, всплеснув в воздухе руками, плюхается на дорогу прямо перед моей машиной. На рефлексах открываю дверь и замечаю ротвейлера. Большая и внешне страшная собака несётся к нам, но я сразу определяю: ей месяцев восемь, ещё щенок; домашняя, так как на шее — ошейник.

Становлюсь перед Наташей и, когда собака подбегает ближе, уверенно распахиваю руки звездой, пугая, как кобра раскрытым капюшоном, и строго командую:

— Стоять!

Псина в недоумении резко тормозит. Между нами около двух метров, я внимательно слежу на ней и, быстро стянув с себя джинсовую куртку, бросаю её комком сбоку от собаки.

— На тебе, лежать! Собака принимает правила игры и, приправ к асфальту, трепет мою куртку, мотая головой из стороны в сторону и радостно порыкивая.

— Вот так, молодец, хороший пёс.

Мой голос успокаивает животное. В детстве у меня был друг — чёрный терьер по кличке Джек. Он уже несколько лет как умер, но навыки собаковода никуда не делись.

Не сводя глаз с животного, тихо обращаюсь к скрутившейся в позе эмбриона девушке за моей спиной:

— Эй, ты как там, Чудная? Ничего не сломала себе?

Она не успевает ответить, так как до нас добегает, наконец, молодой пацан лет шестнадцати с поводком в руке.

— Простите, ради бога, Карма вам ничего не сделала? — он сразу пристегивает собаку на поводок и пытается вырвать у неё из пасти мою куртку.

Я присаживаюсь на корточки около Наташи:

— Эй, с тобой всё в порядке?