Грехи святого - Белла Джей

— Ты говоришь мне об этом так, будто я ничего не знаю. Как будто меня там не было. — Мила подалась вперед и уперлась ладонями мне в грудь, гнев в ее глазах был диким и усугублял ее боль. — Я была там, придурок! Я пережила это. Я плакала. Я хотела сдохнуть, когда он прикасался к моим простыням, думая, что я сплю, медленно стягивал их с моего тела, затем стаскивал мою ночную рубашку через задницу, чтобы он мог, блядь, смотреть на меня со своими мерзкими намерениями. Мне хотелось перегрызть себе запястья, пока я лежала спиной к нему, слыша его отвратительные хрюканья, пока он дрочил свой член. Я чувствовала вкус собственной крови каждый раз, когда, черт возьми, прикусывала язык, думая о том, какие отвратительные фантазии роятся в его голове. — Она снова толкнула меня, ее ярость была яростной и горькой. — Я была там, Святой. Я. Не ты. Не Джеймс. Не тетя Елена. Я. Так что не стой здесь и не признавайся, что убил всех этих людей, как будто у тебя есть на это какие-то моральные права.

Я видел боль в ее глазах, обиду в каждой черточке ее прекрасного лица. Воспоминания разрывали ее на части, изуродованные лица этих людей открывали старые раны. Но это нужно было сделать. Я должен был заставить ее смотреть на трупы, на жуткие убийства людей, которые не заслуживали того, чтобы дышать. Чтобы она приняла их смерть как справедливость, я должен был напомнить ей, как глубоко они ее ранили. Я должен был заставить ее понять, что они заслуживают только смерти.

Я придвинулся ближе и попытался взять ее щеки в свои ладони, но она отпрянула, и я просто взял ее за плечи и заставил посмотреть на меня.

— Я бы хотел, чтобы это было чем-то, что я мог бы держать в секрете от тебя. Я хотел бы, чтобы у меня был другой способ заставить тебя понять, что то, что мы здесь сделали, может быть, и противоречит закону, но это был единственный способ остановить его.

— Что ты…

— Он изнасиловал трех девочек, Мила… детей. После тебя у него было три жертвы, — покачал я головой, — и этот ублюдок не провел в тюрьме ни одного дня.

Мила задыхалась, слеза скатилась по ее губам и попала в рот. Ее ноги ослабли, и я обнял ее за талию.

— Это нужно было сделать, Мила.

Она всхлипнула. Она зарыдала. Она плакала так, словно снова стала той маленькой девочкой, которая перенесла все пытки и издевательства, которыми ее прокляли эти люди. Все, что я мог делать, это стоять и утешать ее, обхватив руками ее дрожащее тело. Меня преследовали мысли о том, какие ужасы ей пришлось пережить. В одиночестве. Не имея никого, на кого можно опереться или кому можно довериться. Некому было защитить ее. По крайней мере, у меня была тетя Елена после смерти матери и начала войны между мной и отцом. Но у Милы? У нее никого не было. Абсолютно, блядь, никого.

Я обхватил ее щеки и заставил посмотреть на меня.

— Никогда больше, Мила. Никто и никогда не причинит тебе такой боли, как они. Будешь ли ты здесь или решишь уехать, я всегда буду на два шага позади тебя, чтобы не причинить вреда ни тебе, ни нашему ребенку. Никогда. Независимо от того, какой выбор ты сделаешь, — я провел большим пальцем по ее губам, — я всегда буду заботиться о тебе, о вас.

— Не знаю почему, — она прислонила голову к моему подбородку, — но я верю тебе. После всего… я верю тебе.

Я закрыл глаза и крепче обнял ее, прижимая к своей груди. Если бы я мог построить стену вокруг этой женщины, чтобы уберечь ее, я бы это сделал. Но с этого момента и до того дня, когда дьявол утащит меня в ад, я буду ее стеной. Я буду крепостью, которая защитит ее… даже если для этого придется стать чудовищем и жить с кровью тысячи людей на руках.

— Ti amo, segreto.

Она фыркнула, и ее слезы испачкали мою белую рубашку. Я запустил пальцы в мягкие локоны на ее шее и заставил ее поднять на меня глаза.