Укради меня - Анель Ромазова

Мир этот мне показался каким-то дремучим азиатским средневековьем. Или не средневековьем, а даже намного более ранней эпохи. Да, та чёрная бабка тоже оказалась азиаткой, просто от возраста так почернела и скукожилось, что казалось чисто печёным яблоком. Хотя я неправ, называя здешних людей азиатами. Они к Земле вообще никакого отношения не имеют, а уж про Азию и вовсе не в курсе.

В общем, с прогрессом тут было туго. Дома из жердей, глины и соломы, грубая домотканая одежда, не было даже стёкол на окнах, их на ночь или в непогоду закрывали кожаными занавесками. Что такое «электричество» тут слыхом не слыхивали, а молний пугались и прятались от них, считая гневом богов.

В доме, где я родился, было всего две комнаты — в одной, довольно большой для такого рода постройки, спали я, мать с отцом и старшая сестра. А во второй жили козы и куры. Хоть проход между этими комнатами закрывался хлипкой дверью, а у живности был свой выход на улицу, но запашок был не самый приятный. Не то, чтоб совсем воняло, но хлев и курятник через дверь воздух не озонировали.

В мире этом отсутствовала как таковая смена времён года. Может, мне повезло родиться где-то на экваторе, но зим тут не было. В среднем температура была градусов двадцать два — двадцать пять большую часть года, здешним «летом» она поднималась до тридцати, а «зимой» падала до пятнадцати, и шли дожди. Но снега я ни разу не видел, разве что на вершинах гор, которые виднелись на горизонте.

Но самое странное и удивительно, что было в этом мире — это культиваторы! Не садовый инструмент, а те, из китайских книжек про суперкитайцев, которые летают по небу и убивают драконов одним движением брови. В этом мире они были обыденностью!

Ну, не то, чтоб в деревне, где я теперь жил, они были на каждом шагу, но в самом лучшем доме деревни жил один практик — наблюдающий за деревней от местной секты, которой эта деревня и принадлежала. Он редко выходил наружу, а когда появлялся — то деревенские кланялись ему до земли и желали всех благ, которые могли придумать. С виду это был обычный парень лет двадцати, среднего роста, с простецкой мордой, черноволосый и узкоглазый, как и все тут, даже я.

Правда, уже на седьмом году своей жизни я убедился, что очень даже непростой. Вокруг деревни была довольно большая площадь полей, засаженными в основном рисом, но садили и лук, и фасоль, и свёклу, а вокруг домов были фруктовые леса, по большей части яблони и сливы с вишнями. А вот за полями была самая настоящая чащоба, малопроходимый лес, в который время от времени уходили деревенские охотники за добычей.

Однажды они вернулись не с добычей, а с перекошенными от страха лицами, будто за ними гналась сама смерть. Главный охотник деревни сразу же побежал в дом смотрящего, стал колотиться и ввалился внутрь, когда дверь открылась. Вся деревня тоже взбудоражилась, бабы сбежались к колодцу и стали вешать друг другу лапшу на уши, перевирая всё по сто раз, а мы, мелкие дети, бегали вокруг них и ловили каждое слово.

Я, хоть и был в этот момент мелким засранцем шести с половиной лет от роду, но мозги-то у меня были взрослые! Так что понимал я побольше, чем остальные дети. Из рассказом сплетниц получалось, что охотники в лесу наткнулись на каких-то демонических зверей. Количество их так я так и не понял — курицы кудахтали, что зверей этих тыщи-миллионы, вот прям щас заявятся в деревню и всех сожрут и изнасилуют. Или сначала изнасилуют, а потом сожрут. Я так и не понял, зачем зверям всех насиловать, но бабы особо на это напирали, а глаза их при этом как-то странно блестели. Сквозь узкие щёлочки век.