Второй шанс на счастье - Вик Лазарева

В то же время она была любознательна. Отец придерживался прогрессивных взглядов на женское воспитание и нанимал лучших преподавателей для своих детей. Виктория обожала историю, географию и у неё были незаурядные способности в математике и языках. К восемнадцати годам Виктория свободно говорила на пяти языках. Кроме традиционных к изучению в обществе французского, итальянского и испанского, она ещё проявляла интерес к греческому, а мать их с братом учила своему родному языку — русскому. «Мама», «матушка» по-русски называли они с братом покойную графиню Чаттерлей.

Софья Николаевна принадлежала к старинному русскому роду Голицыных. Граф Чаттерлей влюбился в юную красавицу, когда служил советником посла в России. Выйдя в свет, красотой своей она сразила при дворе многих. Соискателей на её руку было множество самые знатные и богатые дворяне Российской империи жаждали видеть её своей женой, но выбор её пал на английского лорда, чем поразила она тогда весь свет. Родня была в недоумении, отец отговаривал, но юная Софья была непреклонна в своём выборе. Она полюбила английского дипломата всем сердцем, и родители смирились. Софья Николаевна подарила графу счастье и двух прекрасных детей. Двадцать пять лет длилось семейное счастье. Прервала его внезапная болезнь графини. Воспаление лёгких скоропостижно забрало её у любящего супруга и детей. Тяжело им далась эта потеря.

* * *

После лёгкого ужина Виктория лежала в ванной, наполненной тёплой водой, в которую добавила несколько капель розового масла. Она пыталась расслабиться и сосредоточиться на предстоящем маскараде. После бала дебютанток она имела успех в свете, все отмечали её красоту, остроумие, образованность и хорошие манеры. Но многие шептались о том, что она слишком строптива и умна для семейной жизни.

В первый сезон ни одному джентльмену не удалось завоевать её сердце. Кто-то принимал её отстранённость за холодность, более прозорливые видели в её глазах кипящие страсти и сильный характер, которые она скрывала под маской. Но те немногие, кому удавалось узнать её чуть ближе и завоевать её доверие, узнавали её истинную натуру — любознательную, страстную, честную и искреннюю.

В юности Виктория обожала танцевать и всегда была в центре внимания на балах. Но после замужества балы и светские мероприятия превратились для неё в пытку. Незадолго до трагедии она почти перестала посещать их, а затем два с половиной года траура. Поэтому она немного волновалась, мысленно представляя предстоящее событие.

Девушка закрыла глаза и снова прокрутила в голове па мазурки и котильона. С вальсом у неё никогда проблем не было, это лёгкий танец, хотя, по её мнению, самый прекрасный. Польку она всегда считала смешным и детским танцем, а мазурку особо не любила и всячески её избегала. Она улыбнулась, когда вспомнила, как седовласые кавалеры скачут галопом по паркету с раскрасневшимися лицами, пытаясь удивить молодых красавиц.

В ванную комнату вошла Мэри, её горничная, с большим белоснежным полотенцем в руках.

— Миледи, я подготовила ваше платье.

Девушка протянула руки с полотенцем и помогла Виктории обернуться в него. Взяла другое полотенце и промокнула пряди волос, выбившиеся из причёски, вытерла ступни и помогла надеть ей нижнюю рубашку, кожаные тапочки и халат из мягкого бархата.

— Благодарю, Мэри.

Виктория прошла в спальню и подошла к манекену, на котором было её вечернее бальное платье. Провела рукой по складке, ниспадающей с бедра.

— Мадам Дюмаж не подвела, платье превосходное. Не так ли, Мэри?

— Да, миледи. Оно прекрасно.