Вечная команда - К. Станич

Марк снова лишь насмехается надо мной, эта жестокость в его поведении становится только хуже с каждым днём. В прошлом году он был невыносим. В этом году он просто кошмарный. Больше всего на свете мне хотелось бы пнуть его по яйцам — если, конечно, они у него есть.

— Что, если я не хочу убираться с твоего пути? — спрашивает Марк, подходя ближе ко мне, пытаясь запугать меня своим размером. Слишком плохо. Я его не боюсь. Даже не задумываясь, я протягиваю обе ладони и толкаю его так сильно, как только могу, отбрасывая на несколько шагов назад, прямо на его приятелей по футболу.

— Девушка ты или нет, я надеру тебе задницу, — рычит он, отталкивая своих друзей и направляясь ко мне.

Ему не удаётся уйти зайти очень далеко.

Мистер Мерфи встаёт между нами, заставляя Марка отшатнуться в сторону, чтобы избежать того, что он планировал сделать со мной, с нашим учителем.

— Насколько я помню, вас только что наказали и назначили дежурить в саду до конца семестра, мистер Грэндэм. Это выпускной класс; мне бы не хотелось снова писать на вас жалобу. — Вместо обычной мягкой, милой улыбки мистер Мерфи выглядит смирившимся, как будто на самом деле написание на кого-то жалобы может вызвать приступ тревоги или что-то в этом роде. По крайней мере, он выглядит так, будто действительно сделал бы это — кстати, это был бы его первый раз, когда он отчитывает студента.

Нахмурившись, Марк убегает по коридору как раз в тот момент, когда мои парни выходят из-за угла. Глаза Спенсера расширяются при виде нашего друга «Адама», стоящего передо мной, и он обменивается взглядом с близнецами. Черч, кажется, не особенно удивлён, но Рейнджер взбешён.

— Что, чёрт возьми, задумал Марк? — спрашивает он, стремительно подходя, чтобы встать рядом с нами, а затем переводя свой свирепый взгляд на самого мистера Мерфи. — А как насчёт вас, Адам? А? Вы не хотите нам кое-что объяснить?

Лайонел Мерфи долго молча смотрит на Рейнджера, а затем опускает голову, почти со стыдом.

— Встретимся после занятий в моём кабинете, — говорит он, поднимая голову, и в его бледно-голубых глазах читается глубокая печаль.

— Зачем? Чтобы вы смогли признаться в том, что натворили? — продолжает Рейнджер, отказываясь сдаваться. Он делает шаг вперёд, но мистер Мерфи уже отворачивается и направляется обратно в свой класс. Тем временем Марк потратил впустую большую часть моего перерыва, поэтому вместо того, чтобы перекусить, раздаётся звонок, сигнализирующий о том, что пора идти на третий урок.

Рейнджер незаметно наклоняется и сует мне в руку один из батончиков гранолы домашнего приготовления, аккуратно завёрнутый в многоразовую пищевую плёнку из пчелиного воска, которая ему так нравится, и перевязанный изящной розовой ленточкой. Мои щёки становятся примерно такого же цвета, когда я прижимаю его к груди. Черч тем временем протягивает один из двух мокко с белым шоколадом, которые Меринда готовит только для него. Я едва сдерживаюсь, чтобы не подпрыгнуть вверх-вниз от возбуждения. Я уверена, Черч это замечает, и он улыбается так, как умеет только он — как будто улыбка — значит всё.

— Как вы думаете, что всё это значило? — рассеянно спрашивают близнецы, наблюдая за дверью класса, как будто какая-то подсказка могла выпрыгнуть им на глаза.

— Понятия не имею, — отвечает Черч таким же ровным и стоическим голосом, как всегда. — Но я полагаю, что мы скоро это выясним.

После школы мы вшестером встречаемся за дверью кабинета мистера Мерфи. Он уже ждёт нас, приглашает войти, прежде чем закрыть и запереть дверь и опустить шторы на окне, выходящем в коридор.

Пока мы стоим там, пребывая в различных состояниях неловкости (я), гневе (Рейнджер) и любопытстве (все остальные), мистер Мерфи не торопясь готовит чашку чая, а затем садится за стол. Он выглядит измученным и лет на десять старше, чем был сегодня утром.