Праведник - Лорен Ловелл

— Это просто оправдание твоим языческим деяниям. — Он сидит прямо здесь, в этой церкви, притворяясь добрым пастырем для стада, когда на самом деле он волк, ведущий их к хаосу. Он торгует наркотиками в церкви, наводит беспорядок в Божьем доме.

— Сейнт, ты провел годы, живя по кодексу, который, как ты искренне полагаешь, приведет тебя прямиком к вратам Рая. И, возможно, ты прав. Может быть, ты попадешь именно туда, куда там стремишься. Но я знаю тебя, брат, — он наклоняется ближе ко мне, его тон насмешлив. — Я знаю, какими мрачными становятся мысли в твоем сознании.

— Я борюсь с тем, кто я есть. Ты, с другой стороны, принимаешь убожество своей проклятой души.

Улыбнувшись, он пожимает плечами.

— Возможно. Но ты пришел сюда не только для того, чтобы обсуждать мою душу, обреченную на ад. Что привело тебя в мою церковь?

— Мне нужно, чтобы ты меня порезал.

Выражение его лица становится серьезным.

— Что ты сделал? — в его голосе слышатся нотки опасения.

— Это не твоя забота.

Он оглядывает церковь, прежде чем встать и выйти в проход. Не говоря ни слова, я следую за ним, пока он торопливо проходит через церковь и выходит через заднюю дверь. Оказавшись в своем кабинете, он запирает нас на ключ.

— Что ты сделал, Сейнт?

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой свои личные дела.

Его губы изгибаются в намеке на ухмылку.

— Ты выглядишь встревоженным, брат. Ты кого-то убил? Я слышал, у тебя проблемы с бизнесом. — Мой гнев грозит выйти из-под контроля, но я сдерживаюсь, понимая, что это именно то, чего он хочет. Он обходит меня и прислоняется к передней части своего стола. — Я также видел статью в газете об этом китайском ресторане. Пять трупов, несомненно, стоят пяти глубоких порезов…

— Я — не ты, Джудас. Я не запятнаю себя подобными вещами.

— Нет, ты пятнаешь этим Джейса. — В его заявлении нет обвинения, только легкое веселье. Джудасу совершенно наплевать на Джейса. — Я не стану тебя резать, пока ты не расскажешь мне, что ты сделал.

Я ненавижу своего брата. Моя жизнь его не касается, но я не могу просить об этом никого другого. Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, чувствуя, как меня охватывает стыд.

— Я фантазировал об убийстве ангела.

Он хмурится.

— Ты под кайфом? — Я рычу, и он отступает назад. — Отлично. Ангел… Могу я предположить, что ты говоришь о женщине?

Я достаю из кармана перочинный нож и протягиваю ему.

— Просто порежь меня, — я сбрасываю куртку с плеч и вешаю ее на спинку стула. Затем ослабляю галстук, кладя его сверху. Он сжимает нож, наблюдая за тем, как я расстегиваю пуговицы на рубашке.

Повернувшись к нему спиной, я хватаюсь за спинку стула, следя за тем, чтобы кожа на моих лопатках была туго натянута.

— Я не уверен, что тебе нужны новые шрамы, — бормочет он себе под нос, прежде чем прижать кончик ножа к моей коже. Я шиплю, когда он опускает лезвие на пару дюймов, чувствуя, как теплая кровь стекает по моей спине.

Мы с братом занимаемся этим с тех пор, как нам исполнилось десять. Раньше, когда он боялся Божьего гнева так же сильно, как и я, мы обменивались грехами. Я в долгу перед ним как таковым. Мы были в долгу перед друг другом за грехи и вспоминали о них всякий раз, когда решали, что это необходимо. Когда Джудас захотел, чтобы его главный конкурент на пост капитана команды по регби снялся с гонки, он объявил об этом мне, и я столкнул мальчика с лестницы, сломав ему лодыжку. Конечно, между мной и Джудасом всегда было определенное соперничество, поэтому я взыскал свой долг, чтобы заставить его сделать то, за что его исключат. Чем старше мы становились, тем больше понимали, что этими долгами нельзя с такой легкостью разбрасываться, они должны что-то значить.