Все началось со лжи - Клара Колибри

О романтическом ужине при свечах и речи не было, я только приготовила редкое блюдо. А стол для ужина накрыла на той же кухне. Если честно, то и это было необычно. До того вечера мы ели каждый свое. Он чаще сосиски с макаронами или яичницу, иногда варил пельмени, покупая их в магазине, что был на углу нашего дома. У нас даже полки в холодильнике были поделены: его верхние, мои нижние. А тут Виталик пришел с работы, а на столе его ждало жаркое под редким соусом. Было, отчего онеметь.

Эффект я смогла произвести. И его последствия оказались неожиданностью уже для меня. Дело в том, что на следующий день, выйдя на кухню, обнаружила там непонятную коробку. Средних размеров, похожа была на шкатулку. Долго рассматривала ее, прежде чем решиться открыть. А когда сделала это, то обнаружила в ней деньги. Рядом лежала записка. Почерк был ровным, разборчивым и даже красивым. Я поняла, что писал Виталик. Он благодарил за чудесный ужин, ровно теми же словами, что и вчера вечером, а еще сообщал, что считал себя обязанным компенсировать мне затраты.

Я испытала очень странное чувство, когда читала его обращение ко мне. Не бралась точно определить его характер, слова нужного подобрать не получалось. Но тревогу я ощущала. Это точно. И еще меня как лихорадило в тот день, а вечером взяла и снова приготовила общий ужин. Ему сказала, что он оставил слишком много денег, вот и решила их потратить на общее благо. Вот так, я и одела себе на шею ярмо домашней хозяйки, хоть совсем и не была женой этому мужчине. Что это было? Моя непроходимая тупость? Или извечный природный инстинкт женщин, пробудившийся и во мне? Сказать было трудно. Но в коробке с тех пор деньги не переводились, а я каждый день, хоть какое время, но стояла у плиты.

А дальше было больше. Наступила осень, и похолодало как-то уж резко. Я перемен погоды не опасалась. Была готова к любым изменениям и напастям. У меня была и куртка, и дубленка, и шубка. Обувь тоже у меня была на все случаи жизни. Да что там я, даже у Ричарда имелись ботинки, а комбинезонов целых три. А вот наряд Виталика вызывал в моей душе смутную тревогу. Он у него был один на все погоды, в виде старой и поношенной куртки, и еще имелись довольно растоптанные кроссовки. Больше мне ничего не довелось у него заметить. И вот, я не удержалась, стало жалко видеть его каждый вечер с красным носом и руками, и уговорила подобрать ему более подходящую к сезону одежду.

— Обычно мне мама все покупала, — засмущался он в ответ на мое предложение. — Но если тебя, Шурочка, не затруднит…

И вот мы отправились в магазин ему за новой одеждой. Провели там не менее нескольких часов, намучались, конечно, но результатом оба остались довольны. Он радовался своему новому облику в дубленке и теплой обуви, но еще и смущался. Я была просто довольна, что смогла почти, что сделать из него нормального человека. В обновах даже его сутулость не бросалась настолько в глаза, и, вроде бы, походка сделалась более мужественной, не так шаркал и загребал ногами. Я где-то слышала, что при хорошей женщине и мужчина может стать человеком, и в тот момент была склонна верить этому высказыванию.

Шло время, мы продолжали делить крышу над головами. День за днем вместе ужинали. Однажды вечером, поджидая его с работы, я подошла к окну и посмотрела вниз. Виталик как раз высадился из маршрутки. Его долговязая фигура особенно бросалась в глаза среди нескольких мужчин среднего роста и довольно упитанных комплекций, вместе с ним высадившихся на нашем перекрестке.

— Кормлю, кормлю… — пробурчала я себе под нос, наблюдая за его передвижениями в сторону дома. — А толка все нет. Самый худой, вон. Ну, прямо как журавль идет.

Тут он и поднял голову и стал шарить глазами по окнам. Я была уверена, что он меня заметил. Оттого и поднял руку вверх, чтобы поприветствовать.

— Что это тебе вздумалось мне махать? — встретила я его вопросом уже в прихожей. — Неужели, смог меня рассмотреть на таком расстоянии?