Приватный танец - Eiya Ell

У нас большой дом, самый большой в нашем селе, его построил еще мой дедушка, папин отец. Очень много комнат, большая гостиная и огромная кухня. У нас с братом, у каждого, своя комната, у родителей самая большая спальня, и много свободных комнат, которые заселяют гости, когда приезжают. А приезжают они к нам очень часто, нет, я бы не сказала, что они мне мешают, но когда надолго задерживаются, то надоедает. В основном к нам приезжают папины родственники, мамины живут в таких же селах, как и наша, только дома их в разы меньше, чем наш. Наш как вилла, хоть и одноэтажное здание. Большой двор, весь озелененный, благодаря моим и маминым стараниям. У нас много цветов и кустарниковых деревьев. За домом большая мини фирма, которую уже построил мой отец, отделяет его от основного двора, обычный деревянный забор. У моей семьи большое хозяйство, много крупно-рогатого скота, поэтому у нас есть рабочие, которые помогают, не бесплатно, конечно. Большую часть молока папа сдает на молзавод, их машина сама приезжает каждое утро и забирает, а оставшуюся часть мы с мамой вдвоем перерабатываем, в сыр и сметану. Которые мама успешно продает прямо со двора.

Вот и сейчас, я спешу на помощь к маме. Брату повезло, он младше меня на четыре года, ему сейчас четырнадцать, а мне месяц назад исполнился восемнадцать.

— Самир, — кричу ему, когда замечаю его во дворе, возящимся в своем велосипеде, — пошли — поможешь! — подхожу к нему поближе.

— Чем я могу вам помочь в ваших девочковых делах? — кривится, прячя лицо от солнца. Светлые кудри переливаются, блестят на солнце. Я никогда не понимала, в кого он такой светловолосый? В шутку всегда говорила, что только мать знает, отца своего ребенка. За что всегда получала от матери, а в последний раз, когда я так сказала, она больно меня ущипнула и приказала никому не сметь такое говорить. Ну и ладно, обиделась я тогда. А еще синяк, после ее щипания долго болел и не проходил.

— Ты можешь молоко перекрутить в сметану!

— Папа сказал, что это не мужское дело, — улыбаюсь, когда он гордо поднимает подбородок, — а я мужчина!

— Ладно, раз папа сказал, то возись дальше в своем велике!

— Ты девочка, ты и иди помогай, а я буду мужские дела делать.

— Я и иду, — тереблю светлый чубчик, он отворачивается, чтобы не доставала, смеюсь и иду к маме в подсобное помещение, специально оборудованное для переработки молока. Здесь мы делаем сыр и сметану, очень редко масло.

— Мама, — она как раз выключает плиту, на котором грела молоко. Добавляет пепсин, перемешивает и переключает свое внимание на меня.

— Асият дочка, сегодня очень много дел, — тяжело вздыхает, — впрочем как и всегда, — не стой как неродная, помогай.

— Мама, — начинаю разговор чуть позже, когда полностью переработала молоко, — можно вечером мне выйти погулять?

— Опять?

— Мама, пожалуйста, Мурад сегодня последний день, как в селе, утром уезжает и неизвестно, когда теперь увидимся.

— А мне то что, что он уезжает? Дочка ты забыла в какой семье ты растешь?

— Не забыла.

— Этот Мурад городской выскочка, ему не понять наши устои и обычаи.

— Мама мы ведь ничего плохого не делаем, там соберутся все ребята, большинство из них из города, и они все уезжают!

— Ты и так весь август по ночам гуляла, — шепчет тихо, чтобы кроме нас никто не слышал.

— По вечерам, — поправляю.

— Хорошие девочки не гуляют ни по вечерам, ни по ночам.

— Мама, это в последний раз, больше не буду просить

— Конечно не будешь просить, все уезжают, скоро начало учебного года!

— Мама, пожалуйста!

— Ты к Мураду рвешься или ко всем? — она ставит руки по бокам и грозно смотрит на меня.

— Там будут все! Просто Мурад он… мы с ним очень сдружились за последний месяц, — знала бы ты мама, как я его люблю!