Первые снежинки - Иоланта Палла

Облизываю соленые губы и пытаюсь погасить истерику, которой меня сильно накрывает. Смотрю на телефон, вибрирующий на столе, и не шевелюсь. Кажется, нейронные связи в организме разорваны и не подлежат восстановлению. Я пребываю в потерянном состоянии, пока в комнату не залетает Жанна. Ее появление в один миг выводит меня из оцепенения и заставляет занять оборонительную позицию.

— Не подходи ко мне… — выставляю руки перед собой и верчу головой из стороны в сторону. Меня так сильно трясет, что изображение перед глазами превращается в нечитаемую беспорядочную рябь.

— Лиза… Не отталкивай меня… Я тебе все объясню… Пожалуйста… Я же не знала… Дочка… — Жанна тянет ко мне руки, от которых я изворачиваюсь, будто это оголенные провода, и меня убьет разрядом тока.

— Уйди… Ты все портишь… Все…

— Лиза… — всхлипывает, а я грубо отталкиваю ее от себя.

— Уйди! Зачем ты совалась к ним?! Ты… Ты… Ты… Я даже не знаю, кто ты после этого… — то взвизгиваю, то совсем затихаю, что сама с трудом себя слышу. — Боже, Жанна… Ты портишь все, к чему прикасаешься… Теперь видишь?! Видишь?! — губы дрожат, когда часто моргаю и указываю на нее. — Ты с женатым человеком связалась… Я поверить не могу…

— Все не так, Лиза…

— Не лги мне! Не лги! — жадно тяну воздух, теряя возможность нормально дышать. Легкие обжигает, и глаза наполняются слезами. — Мне Антон все рассказал, как ты… Вы… Ненавижу тебя… Ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя ненавижу… Когда ты рядом, мне постоянно больно. Постоянно что-то случается, и я не могу больше… Я видеть тебя не хочу! Уходи! Уходи! — толкаю ее руками к выходу. — Уходи же! — не рассчитываю силу, и Жанна ударяется плечом о дверь прежде, чем оказаться в коридоре.

Она что-то говорит, но я закрываю уши руками, ногой толкаю дверное полотно и наваливаюсь на него, блокируя ее попытки войти в комнату. Уже нет сил сдерживать слезы и вой, который рвется из груди. Чтобы не оглушить саму себя, закрываю рот рукой и плачу во всю мощь. Останавливаюсь, когда силы покидают тело. Меня, словно ватой набили. Будто я чертова оболочка, лишенная содержимого из-за своей непригодности. Из коридора не доносится и звука, зато мой телефон без устали вертится на столешнице. Я провожу языком по пересохшим соленым губам и иду к столу. На экране высвечивается очередное оповещение о звонке от… Антона, но я смахиваю их так же, как и сообщения, не глядя в содержимое. Оглядываюсь на дверь и, медленно выдохнув, выхожу на балкон. Босиком. Не боясь простудиться. Ищу в контактах нужный номер и с замирающим сердцем слушаю череду длинных гудков.

— Слушаю, мелкая Лиза! — со смехом слышится из динамика, и я громко всхлипываю. — Лиза? Что случилось?

— Дядь Стёп, — взвываю неестественно, — забери меня отсюда… Пожалуйста… Забери…

Прикусываю губу, чтобы сдержать очередной приступ плача, и поднимаю голову вверх. С неба медленно падают огромные первые снежинки, и я прикрываю веки. Ничего уже не будет, как прежде… Но пусть заберет… Господи, пусть он меня от нее заберет…

23

— Располагайся, — Степан Андреевич кидает ключи на тумбочку и указывает мне на дверной проем, через который виднеется стильная гостиная, — я сейчас заварю нам чай.

— А можно кофе? — опускаюсь, чтобы развязать шнурки на ботинках, и увожу глаза от внимательного взгляда друга отца. Мне до сих пор не по себе от того, что произошло. Из головы не выходит. Картинки позора постоянно мелькают на горизонте.

— Я и сам не откажусь, — дядя Стёпа улыбается, когда я поднимаюсь, — пойдем. Покажу тебе комнату и схожу за вещами. Как раз кофе куплю. Хозяюшка из меня так себе.

Мы проходим через гостиную в небольшое помещение. Минимум деталей интерьера. Холодные тона. Шкаф, кровать и тумбочка. Большое окно.