Малера - Хелен Кир

Понятно, был бы прав, то не раздражался бы. Отмахиваюсь и повернувшись, роюсь в траве, ищу потерянные трусы. Этот атрибут становится неразделимым с Филатовым. Встав на четвереньки, ощупываю траву в надежде найти хлопковый комок. Платье задралось на попе, одергиваю его ежесекундно, хотя какая уже разница после того, что здесь было. А здесь было!

Я подсаживаюсь на Мота, как на запрещенку. С ним просто труба! «Люблю» — ни с чего бомбит в голове, и в ту же секунду слезы скатываются по носу и падают в зелень. Набрехал? Определенно! А вот я и правда люблю, но ни черта ему не скажу теперь. Просто мы сейчас прощально занялись самым башнесносящим сексом на свете и все. Потом ничего не будет, это в последний раз. Филатов больше не мой.

— Опять ревешь? — присаживается рядом. — Повернись, я сказал!

Я отбиваюсь от него руками, упираюсь в грудь и прячу лицо. Если еще раз обнимет, не уверена, что смогу отказаться от еще одного прощания, а потом еще. С ним невозможно остановиться, в законченную маньячку превращаюсь, когда он рядом. Одним видом сносит мои оборонительные позиции и берет в плен, но какой же этот плен чувственный. Сопротивляться долго не получается просто потому, что он сильнее. Блокирует и прижимает, сажает на себя верхом, сжимает в кольцо. Сижу лицом к лицу и нет возможности даже отвернуться. Глаза в глаза.

— Верь мне, — давит интонациями, почти приказывает. — Ты должна, понимаешь? Илья мой крестник. Его мать поехала в надежде наладить контакт с отцом мальчика. Я не мог их бросить, ясно?

— Ты и гулял с ними, да? В парке? — не успев прикусить язык, выпаливаю ревностно.

— Откуда…? — удивленно спрашивает, потом слегка встряхивает. — Давай, Лер, по порядку. Рассказывай теперь ты.

Не буду говорить, что мне стоило перекачать с папиного телефона на свой фотку, но теперь я показываю ее Филатову. Он с интересом рассматривает и улыбается. Наблюдаю за ним и не вижу во взгляде смятения или смущения, только любопытство присутствует.

— А-а, это Илюшке как раз четыре года исполнилось. Оксанка опять в депрессию впала, я еле ее вытащил. Не хотел портить праздник парню. Кое-как растормошил, вот хотя бы улыбается здесь. Лер, а откуда фотка-то?

После невинного вопроса ощущаю очумелое смущение. Сдать папу? Как объяснить наличие кадра? В голову ничего путного не приходит от слова совсем. Зеро в башке, белизна. Разболтав на минуту осадок горечи, впадаю в транс и не знаю, что ответить. Я реально ощущаю свое натянутое лицо и максимально сухой язык. Моргаю со звуком протирания, будто несмазанное колесо. Веки словно пластиковые, они странно опускаются и поднимаются, будто и глаз неполностью закрывают. Боже, боже, опять впадаю в состояние неадеквата. Да что ж такое!

— Нашла, — бухаю первое попавшееся слово.

Матвей напрягает лоб и замирает в какой-то странной догадке. Я буквально вижу, как шевелятся мысли в его голове. Он кладет пальцы на губы и поочередно прикладывает, словно играет, при этом неотрывно сканирует меня.

— Лер, а Спартак ездил же на тот форум, помнишь? Он же в моем городе был, как мне известно? В смысле, где я учился?

Бдыщ! Заливаюсь краснотой.

Ну вот и все, тайна раскрыта, секрет больше не секрет. Раскрыли оберточку, конфетку сожрали, вкус не почувствовали. Из меня разведчик, как из коричневой субстанции пуля. Папа, прости. Уже все потеряно, и я молчу, пустыми глазами луплюсь на Мота. Он с долей удивления внимает мне, ждет хотя бы какую-то реакцию.

— Не помню.

— Хорошо, можешь не говорить, — понимает, что толку от меня ноль и берет все в свои руки. — Лера, выслушай, только не брыкайся, ок?

— Да не брыкаюсь я, — обессиленно шепчу ему в грудь.