Малера - Хелен Кир

— Одиннадцать ночи.

— Сколько? — подскакиваю на кровати.

Это получается ее долго дома нет. Да и вообще, что произошло? От нас идти два шага всего. Сука! Надо было проводить и не сомневаться ни в чем.

— Матвей, где Лера?

— Да не знаю я. Говори давай, что случилось? — дерет меня по коже острая шняга.

— Спартак приходил. Ее нет весь день и весь вечер. Телефон не отвечает. Он видел, как к нам пошла девочка, поэтому особо не беспокоился. А потом уже я приехал, вот и набрал мне, сказав, чтобы передал малышке, что домой пора. Пока разбирались суть да дело, выяснилось — нет ее! Вот так.

— Твою мать! — спрыгиваю с кровати и натягиваю одежду. — Да твою ж мать!!! Куда она могла деться!

Отец беспокойно смотрит на меня, пока мечусь как загнанный зверь в поисках рубашки. Одномоментно все пропало, ничего не доискаться, все как провалилось.

— Что у вас было здесь? И отчего ты так мечешься, сын? Ну? — батя просто пронзает меня взглядом. — Ей было от чего бежать, а? Твое поведение…Оно говорит о многом.

Меня словно кипятком окатывает его словами. Батя-Ванга! Никуда от него не спрячешься. Так всегда было. Маму можно было провести, а вот отец… Стоило мне вильнуть в сторону, как он понимал все мои ходы и выходы. Нет, осуждения не было. Просто, когда загибал, он так тяжело смотрел, порой и не говорил ничего, но было стыдно. И постоянно после моих же дебильных вывертов первый приходил на помощь. С порой взросления я принял, что батя первый человек, который меня никогда не осудит. Дать пиздюль может, наорать может, но и вытащить из любого дерьма молча тоже может. Всегда так делал. Я платил и плачу ему уважением и горячим поклонением. И не сказать ему сейчас не могу. Не все вываливать, но он будет знать, если спросит.

— Пап, все сложнее, чем ты думаешь.

— Да? — впервые мелькают грустные смешинки во взгляде. — Главное, найди ее. Там Лада с ума сходит. Знаешь, где она?

— Пока нет, но думаю, что отыщу.

— Матвей! — останавливает меня отец около двери. — Там в студии… Я протер диван. Ты аккуратнее, ладно?

Да твою мать! Я же все убрал! Неужели пропустил что-то? Невольно торможусь и засовываю руки в карманы джинсов. Почему-то от неловкости плечи поднимаются вверх. В другой раз и не смутился бы, но батя понимает, с кем я там был. И если бы не это понимание, то мне было бы все равно. Девушка и девушка, да без разницы. Мои знают, что не монахом живу. Но сука… Это ж Лера! Именно поэтому стыд начинает пожирать лицо, но я держу взгляд и не отвожу в сторону.

— Батя, — начинаю осторожно — все серьезно.

— Ну да, — толкает в плечо и тут же прижимает ладонью — я понимаю. Только вот что, помни, о чем говорил с тобой. Это именно серьезно, Матвей… Любовь?

— Да, па… Любовь.

— Мгм. — задумчиво смотрит. — Ну иди. Позвони мне, как найдешь. И еще… пока молчим… об этом.

— Спасибо. Я сам хотел тебя просить. Не готова Лера еще к всеобщему вниманию.

— Иди.

Разворачиваюсь и выбегаю из дома. Странный разговор. И еще, такое ощущение, что не верит мне отец. Старается, но не получается, я это чувствую всеми потрохами. Не в обиде, понимаю все. Знает о моем характере и необременительности ответственности в отношении девушек. Ну грешен, а кто без этого? Кто в буйной молодости не совершал этого всего? Но видимо есть перебор, по которому судит батя. Ладно… Поживем-увидим.

14

— Вань, можешь говорить?

— Что надо? — пыхтит Молот по ту сторону трубки.

— Златка где?

— Я в душе не копаю, где она, — режет мне по ушам злой голос, который тонет в оглушительном стуке железа. — Нянька ей, что ли? — орет, не скрывая раздражения.