Каждый может любить - Валентина Колесникова

— Ты сама влезла в эти разборки, к тому же он явно не ломает твою вещь, — незнакомец пожал плечами, не желая вступать в перепалку, о смысле которой ничего не знает. По-моему, верное решение, но что делает Александр?

— Слушай, а хороший кадр получился, — заметил Преображенский, достав свой телефон и приложив его к аппарату Оксаны, — надо на память взять. Спасибо, Оксана, за чудесную фотографию, возвращаю ваш телефон в целости и сохранности, а Диме своему передай, что он дурак. Пойдем, Даш.

Мы уже хотели уйти в другую сторону, но Оксана не дала…

— Именно так я ему и передам, и ей, кстати, тоже… А то все бедная переживала, что семью разрушила… Кстати, посмотри на дату…

Она вновь дала мне телефон, где на экране было изображение Димы и… И ее… Высокая, очень красивая девушка с приятным лицом и милой улыбкой. Она застенчиво улыбалась, кутаясь в теплый мужской шарф, который я так долго выбирала в магазине. На заднем фоне яркими пятнами виднелись осенние листья. Пара держалась за руки, и Дмитрий нежно целовал эту девушку в щеку… Не изменял он, да?

Я с силой сжала руку Александра, но внешне осталась спокойной. Внешне, но не внутри. Вернув телефон его владелице, я посмотрела на нее и спросила:

— Что ты хотела показать мне? Что меня обманывали? Я и так это знаю. Что он меня разлюбил? Так я опять же это знаю. Но теперь, благодаря тому, что произошло, я вижу тебя такую, какая ты есть. И мне не нравится картина, чья рама прогнила насквозь. Не нужно приходить ко мне, пытаться показать фотографии, открыть глаза на чью-то ложь. Поверь — это тебя никак не касается. Мы взрослые самостоятельные люди, которые прекрасно понимают, что любовь не вечна. Я полностью приняла его выбор и благодарна за то, что он признался.

Лицо девушки с каждым произнесенным словом старело на глазах. Оно исказилось гримасой злости и гнева, ненависти, направленной в мою сторону:

— Дура ты, Дарья, — она ухмыльнулась, — ты думаешь, я не знаю, кто стоит рядом с тобой? Что, на деньги падкой стала? Да он поимел стольких жен…

— Мне это надоело, — Александр тихонько вздохнул, потянул меня за собой и бросил напоследок фразу, адресованную мужчине:

— Беги, глупец!

— Всенепременно, — спокойно ответил так и не представленный нам мужчина, чей взгляд был полон разочарования.

Женщина за нашими спинами еще что-то кричала, не способная справиться с эмоциями, но мы быстро скрылись за поворотом.

— Даш, я сейчас гадость скажу, но честно, я еще не встречал мужчин, которые “влюбившись”, не изменяли бы своим женам.

Я промолчала, а потом спокойно произнесла:

— Мороженое хочу… И вина… Но вина нельзя, поэтому просто мороженое.

— Какое? — он продолжал крепко сжимать мою руку, подвел к уличному холодильнику с заветным лакомством.

— Пьяная вишня… стаканчик…

Я редко когда думаю о таком, но… впервые за столь долгое время мне захотелось напиться. Видимо, я стала совсем слабой… Как хорошо, что делать подобное мне сейчас нельзя.

Я невольно положила руку на живот, тихонько откусывая мороженое. Плакать не хотелось, кричать тоже — но пустота внутри разрасталась с неимоверной силой.

***

Александр.

Какая же она маленькая и изящная — эти мысли не покидали мою голову последние несколько часов. Не знаю, почему, но Дарья встала на носочки, когда мы танцевали, даже не заметила этого. Совсем как ребенок — Аня у Маши так же делает, когда танцует, все время встает на носочки и гордо выпрямляет спинку. Тут то же самое — Даша рефлекторно вытянулась, как только я увел ее в первое движение.

Ее слова меня задели и очень сильно, я не понимал, почему она озвучивает свои мысли и считает нужным лезть, но судя по всему, девушка и сама не понимала причины своего поведения. Тем не менее, после разговора стало легче, а после ее последних слов…