Кризис психоанализа - Фромм Эрих Зелигманн (1970)

Если бы теперь взгляды д-ра Джонса не остались бы оспорены мной, предоставившим всю переписку Фрейда и Ференци для биографии, могло бы возникнуть впечатление, будто я, литертурный душеприказчик Ференци, один из его учеников и близкий друг, согласен с ними. Это определенно создало бы у психоаналитической общественности ощущение, будто работы Ференци последних лет – когда, согласно д-ру Джонсу, его психическое здоровье пришло в упадок – не заслуживают внимания. На мой взгляд, имеет место как раз обратное. В поздних работах Ференци не только содержится предвидение развития психоаналитической техники и теории на 15–25 лет вперед, но и представлены идеи, которые могут пролить свет на проблемы настоящего или даже будущего.

Только по этой причине я хотел бы заявить, что я часто виделся с Ференци – один или два раза в неделю – во время его последней болезни, злокачественной анемии, которая привела к быстро прогрессирующей дегенерации связок. У него вскоре возникло расстройство координации движений, последние несколько недель он был прикован к постели, а несколько дней в конце его приходилось кормить; непосредственной причиной смерти стал паралич дыхательного центра. Несмотря на усиливающуюся физическую слабость, его разум оставался ясным; он несколько раз подробно обсуждал со мной свои разногласия с Фрейдом, строил планы того, как переработать и расширить свой доклад для последнего Конгресса, если когда-нибудь еще сможет держать в руке перо. Я виделся с ним в последнее воскресенье его жизни, и даже тогда он, хотя и был очень слаб, сохранял совершенно ясный рассудок.

Несомненно, как и у каждого из нас, у Ференци были некоторые невротические черты, среди них обидчивость и острое желание быть любимым и оцененным, верно описанные д-ром Джонсом. Кроме того, возможно, д-р Джонс при постановке диагноза имел доступ не только к тем источникам, на которые он ссылается. Тем не менее, на мой взгляд, основное разногласие между д-ром Джонсом и мной заключается не столько в фактах, сколько в их интерпретации, что по крайней мере отчасти следует отнести за счет определенных субъективных факторов. Имеют ли наши расхождения другие источники или нет, я хотел бы предложить, чтобы в настоящее время наше несогласие было зафиксировано, оставив следующим поколениям поиск истины.

Ваш М. Балинт».

Ответ д-ра Эрнеста Джонса:

«Я, безусловно, сочувствую довольно неловкому положению д-ра Балинта. Естественно, мне и в голову бы не пришло сомневаться в правдивости его воспоминаний или точности его наблюдений. Впрочем, он не указал, что они вполне сопоставимы с более серьезным диагнозом, поскольку для страдающих паранойей характерно обманывать друзей и родственников, проявляя в большинстве случаев полную ясность мышления.

Не ожидаю я и что д-р Балинт подвергнет сомнению мою собственную добросовестность. То, что я писал о последних днях Ференци, основывалось на достойном доверия свидетельстве очевидца.

Оценка ценности последних работ Ференци, как справедливо отмечает д-р Балинт, противоречива. Я всего лишь привел мнения, твердо высказывавшиеся Фрейдом, Эйтингоном и всеми, кто, как мне было известно в 1933 году, был подвержен влиянию определенных субъективных факторов.

Эрнест Джонс».