Мне страшно любить тебя - Эммануэль Ласт

Как в самых горячих фильмах для взрослых, что он смотрел. Данила представлял, как проделывает с ней все то же самое, и Поля в ответ бурно кончает, а в глазах, подернутых поволокой удовольствия и желания, отражается восхищение и… любовь.

Фантазия рисовала сладкие картины — какая у нее грудь, как красиво она венчает узкую талию, которая, в свою очередь, переходит в соблазнительные покатые бедра.

Вела бы она себя раскованно или Дане пришлось взять ее раскрепощение на себя? Понравились бы Полине его ласки?

Данила очень хотел знать ответы на эти вопросы, но, каждый раз, когда во сне он перехватывал узкую талию ладонями и погружался во влажную бездну его личного безумия, сон обрывался, оставляя его ни с чем.

Поля… Полина… жаль только не его. Интересно, давно она с этим Саньком встречается?

Набраться смелости и написать «Привет» от так и не смог.

И Данилу, который привык доводить начатое до конца, решать проблемы сразу, а не оставлять на потом, это сводило с ума — страх быть посланным куда подальше оказался сильнее убеждения “пришел, увидел, победил”.

Трель дверного звонка вторглась в его фантазии так бесцеремонно, что Данила вздрогнул.

— Паш, гости пришли! Иди встречай, — крикнула мама с кухни и именинник встал, поправив воображаемый воротничок рубашки и галстук.

— Парни, наш выход.

Ребята высыпали в коридор и в этот момент дверь ванной распахнулась. Поля в миленьком коротком халатике бледного-голубого цвета, пушистых тапочках и с полотенцем на голове, ахнула от удивления, и нырнула обратно.

Полы халатика качнулись и в разрезе мелькнули белые кружевные танги, которые напалмом выжгли все другие мысли в голове Данилы. Тело отреагировало быстрее, чем он смог взять его под контроль, и пока Пашок с Комаром смеялись, встречая долгожданных гостей, он прижимался лбом к холодной плитке в туалете, пытаясь унять рвущееся наружу желание.

Он напишет. Обязательно ей напишет.

Если не сейчас, то уже никогда.

Глава 4

Надо отдать должное, родители у Пашка были что надо.

Стол мать накрыла как в последний раз — все, что они любили и даже больше. Белая скатерть и новый сервиз — это, пожалуй, перебор, но ароматные горшочки, в которых дымилось тушеное с картофелем и грибами мясо, стоили того, чтобы вспомнить о манерах.

Рядом красовались любимая Пашком сельдь под шубой, крабовый салат, оливье и пиала с малосольными огурчиками. Сухарики к пиву они добавят в меню потом, когда останутся одни, а пока все чинно расселись за столом и постелили на колени заранее приготовленные накрахмаленные салфетки.

— Сейчас начнется, — прошептал Комар и Данила, который в итоге сумел успокоиться и взять себя в руки, подавил улыбку.

Но родители просидели с ними не больше получаса. Дождались, пока Полина соберется, пожелали сыну счастья (и ума побольше) и все вместе уехали.

Данила вздохнул: отключаться от фантазий про Полину не хотелось, но сейчас она была такой же недосягаемой, как Луна. Зато за столом напротив сидели три вполне симпатичные девчонки, с которыми могло получиться что-то интересное.

Стоило только захотеть…

Когда дверь за родителями закрылась, Комар запрокинул голову и, издав протяжный дикий вопль, понесся в спальню Пашка за пивом.

Жанна, хохоча, упала на диван рядом с именинником, чуть не придавив его собой, а Лена, ее лучшая подруга, с лицом плоским и невыразительным, как и остальные части ее тела, села на стул напротив и потянулась к огурцам. Третья подружка — Кристина — самая симпатичная, заняла место напротив Данилы.

— Хочу сказать тост, — Жанна поднялась и даже Комар, который без устали выгружал на стол банки с пивом, замер. — Семнадцать лет — это важный возраст. Ты уже не ребенок, но, — тут она улыбнулась. — Еще и не мужчина.

— Так помоги, чего стоишь? — шепнул Кирилл и Данила толкнул его локтем в бок.