Жена самурая - Виктория Богачева

Услышав ее, Минамото едва не расхохотался: похоже, язык этой девчонке ничем нельзя укоротить. Она не озаботилась сейчас промолчать, думая, что едва ли сможет словами ухудшить свое положение. Не озаботилась она также и тем, что разозлит отца — ей было просто плевать.

Такао подавился воздухом и с трудом сдержал себя, лишь процедив:

— Надеюсь, в новом поместье тебя научат держать язык за зубами.

Наоми равнодушно пожала плечами, хотя слова отца прозвучали для нее настоящей пощечиной. Напоминанием, что именно он продал ее. Обесчестив и себя, и дочь, и весь клан.

— Конечно, научат, — Хеби не выдержала, вмешавшись в разговор. Слишком долго она молчала и слишком сильно хотела уколоть девчонку еще сильнее. — С наложницами не принято церемониться.

Кенджи скривился, с брезгливостью глядя на женщину, а Такеши сжал и разжал кулаки, взбешенный тем, что она смеет встревать в разговор.

Наоми шагнула назад и прислонилась к стене, нуждаясь в опоре. Она мазнула по Хеби беглым взглядом и перевела его на Такеши; ее плечи поникли, и вся она разом стала будто меньше.

— Нам пора, — Кенджи отложил в сторону палочки и поднялся, и сын встал следом. — Если отправимся сейчас, то к полудню будем в поместье. Не следует задерживаться.

Он направился к дверям, не став дожидаться прощальных слов Такао, и Такеши пошел за отцом, уверенный, что Наоми не станет противиться. И потому его удивление было велико, когда позади раздался ее ясный и ровный голос:

— Минамото Такеши, я вызываю тебя на поединок.

Вначале ему показалось, что он ослышался. Он повернулся, впиваясь в Наоми тяжелым, немигающим взглядом, и негромко спросил:

— Что?

Ей хватило духу повторить.

— Я вызываю тебя на поединок.

— Вот как, — медленно и вроде бы спокойно обронил он, но именно в этот момент Наоми отчаянно пожалела, что вообще родилась. Она не отвернулась, не потупила взгляд, но смотреть Минамото в глаза становилось все невыносимее с каждой секундой.

— Девчонка! — зашипел Такао, справившись с изумлением. — Как ты смеешь… что за вздор ты несешь! Сейчас же извинись и выметайся прочь, пока напоследок я не всыпал тебе палок.

— Ты потерял возможность бить меня, когда отдал в уплату долга. Отец, — она выделила голосом последнее слово, и Токугава дернулся, уязвленный ее холодной брезгливостью.

— И то верно, — Такеши опасно сузил глаза. — Теперь такую возможность приобрел я.

Наоми вздрогнула и с трудом сглотнула: горло сдавило напряжением, и она едва могла говорить. Зубы громко клацали от страха, и ей приходилось прикладывать усилия, чтобы никто не заметил.

«Что такого сказал девочке мой сумасшедший сын? — Кенджи рассматривал замершую в дверях Наоми. — Или она не может смириться со статусом наложницы?»

Все висело на волоске сейчас: он видел злость сына, которую тот силился, но не мог сдержать. Видел, как он постепенно теряет контроль: это прежде случалось с ним в битвах, но никогда в мирное время. И сейчас был самый неподходящий момент из всех возможных.

— Это просто смешно. Разве нет? — Такао всплеснул руками. — Ты позоришь Такеши — сана своей выходкой.

— Позором будет его отказ, — процедила Наоми сквозь зубы, даже не повернув головы в сторону отца.

— Поразительно глубокие знания нашего Кодекса, — мягко заметил Такеши, одарив ее холодным взглядом.

Он смотрел до тех пор, пока она не сдалась, первой опустив глаза, не в силах больше выдерживать его давление.

— Было бы совсем славно, если бы ты дошла до главы о том, в каком виде следует бросать вызов, — хлестко продолжил он, и Наоми неосознанно завела обнаженные руки за спину.