Сведенные судьбой - Лиза Клейпас (2023)

Настояв, что сам будет кормить ее, терпеливо поил с ложечки бульоном, фруктовым соком или угощал кусочками бланманже. Неожиданно то, что раньше казалось противным — мягкость, белый цвет, отсутствие текстуры, — превратилось в главное достоинство и стало для нее открытием. И хотя Пандора сама могла прекрасно есть, Габриель отказывался отдавать ей ложку. Ей потребовалось два дня, чтобы вырвать ложку у него из рук.

Однако такие мелочи заботили ее в последнюю очередь. Габриель еще недавно был самым харизматичным мужчиной в мире, но теперь… Куда подевался его бесшабашный юмор, дерзость, игривость? Он перестал флиртовать с ней, подтрунивать и шутить… Бесконечный стоицизм, который стал порядком надоедать. Пандора понимала, что его напряженность продиктована беспокойством о ее здоровье, но ей страшно не хватало прежнего Габриеля, не хватало особой энергии любви и юмора, которая связывала их невидимыми нитями. И теперь, когда ей стало намного лучше, из-за железного контроля, который распространялся на каждое ее движение, она начала ощущать себя в осаде… в ловушке, если сказать точнее.

Когда Пандора пожаловалась Гаррет Гибсон, которая наносила ей визиты ежедневно, доктор удивила ее, приняв сторону Габриеля.

— Ваш муж пережил огромный ментальный и эмоциональный шок, — объяснила Гаррет. — В известном смысле он тоже был ранен, и ему требуется время, чтобы прийти в себя. Иногда невидимые раны могут оказаться не менее тяжелыми, чем телесные.

— Но он станет вновь таким же, каким был раньше? — с надеждой спросила Пандора.

— Полагаю, да. В значительной степени. Однако ему стало понятно, насколько хрупкой может быть жизнь. Смертельные болезни обычно меняют наши представления о некоторых вещах.

— О бланманже?

Гаррет улыбнулась:

— О времени.

Сдаваясь, Пандора вздохнула:

— Я пытаюсь быть с ним терпеливой, но он стал осторожным сверх всякой меры. Не позволяет мне читать приключенческие романы, дабы у меня не повысилось давление. Всех домашних заставил ходить на цыпочках и говорить шепотом: меня, мол, беспокоит шум. Каждый раз, когда кто-то приходит с визитом, он слоняется поблизости и постоянно смотрит на часы, чтобы гости меня не утомили. Даже перестал целоваться со мной как следует, только клюнет иной раз в щеку, как какую-нибудь троюродную тетушку…

— Может, он и переусердствовал немного, — согласилась Гаррет. — Прошло две недели, вам стало лучше. В обезболивающих нет нужды, вернулся аппетит. Думаю, вам не повредит физическая активность… в разумных пределах, конечно. Слишком долгая неподвижность может грозить мышечной и костной дистрофией.

В дверь спальни постучали.

— Входите, — позвала Пандора, и в комнату вошел Габриель.

— Добрый день, доктор Гибсон. — Его взгляд остановился на Пандоре. — Как она?

— Быстро поправляется, — с тихим удовлетворением ответила Гаррет. — Никаких признаков аневризмы, гематомы, отечности или температуры.

— Когда я смогу выходить на прогулку? — спросила Пандора.

— Начните с завтрашнего дня. Думаю, легкий променад пойдет только на пользу. На первых порах не перегружайте себя — навестите сестер или загляните в чайную к Уинтерборну.

Выражение лица Габриеля не предвещало ничего доброго.

— Вы предлагаете моей супруге выйти из дому? И в грязных общественных местах подвергнуться воздействию микробов, бактерий, разных паразитов, навоза на улице…

— Ради бога! — запротестовала Пандора. — Я же не собираюсь бегать вприпрыжку или кувыркаться на тротуаре.

— Что с ее раной? — требовательно спросил Габриель.

— Рана затянулась, — ответствовала Гаррет. — Милорд, хотя ваша осторожность вполне понятна, Пандора не может оставаться в стерильных условиях вечно.

— Мне кажется… — начала Пандора, однако муж не обратил на нее никакого внимания.