Игры сердца (ЛП) - Кристен Эшли (2021)

* * *

— Таааак, — Рис, сидевший перед Фином на Блейзе, произнесла, но больше ничего не сказала.

— Что? — спросил Фин, осторожно ведя лошадь между рядами кукурузы, направляясь к ручью и маленькому пруду.

— Как ты относишься к тому, что папа и Дасти поженятся?

Мистер Хейнс сообщил Риси и Ноу до того, как она пришла к Фину.

Риси сразу же рассказала Фину, как только вошла.

И Фин подумал, что это круто.

— Круто, — ответил он и услышал ее тихое хихиканье, даже почувствовал его своим телом.

— Я тоже так думаю, — согласилась она. — И Дасти уже попросила меня быть подружкой невесты.

Риси хорошо будет смотреться в платье подружки невесты.

С другой стороны, Риси хорошо будет смотреться во всем.

Но этого он не сказал.

Вместо этого пробормотал:

— Круто.

Она замолчала, пока они медленно пробирались сквозь низкие заросли кукурузы.

Затем объявила:

— Я получила разрешение на обучение.

— Знаю, детка, — ответил он.

Она повернулась в седле и посмотрела на него, ухмыляясь.

Фин посмотрел на нее сверху вниз, не улыбаясь, просто впитывая ее улыбку.

Клянусь Богом, она была прекрасна.

— Хочешь учить меня водить машину? — спросила она, и на это Фин ухмыльнулся в ответ.

Потом сказал:

— Ага.

— Круто, — пробормотала она и снова повернулась лицом вперед.

Хватка Фина на ее животе усилилась. Затем кукурузное поле перешло в грунтовую дорогу, которая вела к ручью. Поэтому он прижался к ней грудью, прижал еще крепче и коснулся пятками боков Блейза.

Они помчались, ветер обдувал лица, волосы Рис касались его шеи и подбородка, солнце Индианы обжигало жаркими лучами, было жарко и душно.

Идеальный день. Ничто не могло быть более совершенным. Ничто. Нигде.

Не Лондон. Не Париж. Не Шангри-Ла.

Нигде.

Ничто.

Только на его ферме.

В Индиане.

* * *

Кларисса сосредоточилась, не уверенная следует ли ей говорить, но решила, что если она собралась, то сейчас самое подходящее время.

Она могла наклонить голову, и никто бы не увидел ее эмоций.

Поэтому, нанося на ногти Дасти потрясающий темно-бордовый лак, который ее мама подарила Дасти, она пробормотала:

— Люблю тебя, Дасти.

Она не сводила глаз с пальцев Дасти и продолжала водить кисточкой.

Затем услышала сладкий, музыкальный голос Дасти:

— Я тоже люблю тебя, Риси.

Ей нравилось, когда Дасти называла ее Риси.

Ей нравилось, что Дасти любила ее.

Она любила все эти «ей нравилось».

Она улыбнулась ногтям Дасти и продолжила их красить.

И поскольку она красила ногти Дасти, то не замечала Фина, лежащего, вытянувшись рядом со своей тетей, подняв согнутые в локтях руки, положив на них голову, скрестив лодыжки, повернув голову на подушке и улыбаясь Дасти.

И еще она не замечала улыбку Дасти в ответ.

И еще не замечала Ноу, который сидел, скрестив ноги, в конце кровати напротив Клариссы с гитарой на коленях, рассеянно что-то бренчал, смотрел на Фина и закатывал глаза. Но он делал это, будучи придурком, потому что тоже улыбался.

И последнее, что она не замечала, как ее отец вошел и остановился как вкопанный в дверях.

Но даже если бы она увидела его, она бы понятия не имела, что он впервые подумал, что эта большая, смехотворно дорогая кровать стоит каждого гребаного пенни.

* * *

— Таааак, — протянула я, и глаза Майка переместились с книги, которую он держал открытой на подушке рядом со мной, на меня.

— Что? — спросил он, когда я больше ничего не сказала.

— Дебби звонила сегодня, — объявила я, затем увидела, как глаза Майка вспыхнули, а губы сжались.

— Скажи мне, что ты не ответила на ее гребаный звонок, — прорычал он.

— Она была настойчива, — сказала я ему то, что он уже знал.