Рождественский пирог - Лора Локингтон

Эдвард колдовал над чашей для пунша, которую утром отполировал Дэйви. Он вылил в нее содержимое целой батареи разномастных бутылок, добавил цедру, срезав с лимона кожуру старым серебряным ножом. Эдвард тоже искренне восхитился моим платьем, и сразу стало очевидно, от кого Дэйви и Алекс унаследовали хорошие манеры. Наверное, очень приятно быть замужем за таким мужчиной. Он всегда заметит, что ты хорошо выглядишь, и не преминет сообщить тебе об этом, а не отделается равнодушными банальностями, которые большинство мужчин почитают комплиментами.

Эдвард вручил нам по бокалу с пуншем, и мы осторожно пригубили напиток. От крепости у меня аж слезы выступили. Я закашлялась, Дэйви постучал мне по спине. Я поставила бокал на стол. Не хватало только надраться, не дождавшись начала вечеринки, и рухнуть замертво. Впереди веселый вечер, и испортить мне его не смогут ни Табита, ни Алекс, ни даже Клавдия.

Вслед за нами спустилась Джокаста в облегающих кожаных штанах и бюстье с длинными рукавами от Вивьен Вествуд. Ее бриллиантовое ожерелье наверняка стоило целый миллион. Длинные седые волосы были собраны в узел, но он уже успел растрепаться — вся лестница была усеяна выпавшими шпильками. Выглядела Джокаста потрясающе.

Разумеется, Одесса оказалась абсолютно права насчет моего платья: Джокаста тут же подскочила ко мне и принялась завистливо разглядывать да щупать ткань.

— Поппи, ты чудо!

— Спасибо, вы тоже. Какие брючки, а ожерелье!

Она потрогала ожерелье и посмотрела на мужа.

— Это копия, — шепнула она мне. — Оригинал я продала несколько лет назад, чтобы отремонтировать крышу! Только не говори Эдварду!

Джокаста проверила, у всех ли приколоты значки с драконами, и отказалась от пунша:

— Нет, Эдвард, я это пить не стану. Вспомни, что случилось с епископом в прошлом году! Бедняга! И неудивительно, если учесть, что ты туда наливаешь. Такое количество градусов, наверное, запрещено законом. Как запретили абсент — все эти парижские художники и поэты потом оглохли и ослепли от полыни. Абсент ведь из полыни? А как выглядит эта полынь вообще? Надо у Одессы спросить, она наверняка знает.

— Она сейчас наверняка как раз заваривает полынь. — Дэйви успел подобрать все выпавшие шпильки и теперь закалывал матери волосы.

Эдвард принес для Джокасты шампанское. Я то и дело поглядывала наверх, ожидая появления Алекса с Клавдией и тщетно пытаясь придать своему лицу безразличное выражение вместо той жалкой и угрюмой гримасы, которая искажала его сейчас. Объявят ли они сегодня о ребенке? Как бы мне присоединиться к поздравлениям и не разреветься при этом. Для храбрости я снова приложилась к бокалу.

Дэйви вертел в руках карманные часы, а Эдвард то и дело поглядывал на многочисленные настенные. С часами была проблема, потому что ни одни не показывали точного времени. С улицы уже доносился людской гам, гудели машины, хлопали дверцы. Дэйви подошел к окну.

— Опять снег пошел, — объявил он. — И народ уже собирается!

— Болваны! — прорычал Эдвард. — Знают же, во сколько мы откроем дверь. Хотят замерзнуть — пусть себе замерзают!

— Эдвард, ты же прекрасно понимаешь, что им просто нравится собираться заранее — есть время поболтать, — сказала Джокаста, рассеянно втыкая шпильку в прическу. — А где остальные? А, Табита, вот и ты!

Табита спустилась по лестнице, животик, на мой взгляд, выпирал самым нахальным образом.

Эдвард ей улыбнулся, она подошла к отцу и нервно глянула на меня. Я ободряюще кивнула.

— Поппи, ты отлично выглядишь, — сказала она.

— Ты тоже. Правда, Эдвард?

— Святая правда. Но знаешь, дорогая, мне кажется, ты совсем исхудала…

Джокаста кинула на него предупреждающий взгляд и перебила:

— Табита, выглядишь чудно, но, по-моему, это платье тебе немного маловато!

Дэйви обернулся к сестре и рассмеялся: