На голубом глазу - Элла Чак, Евангелина Глазкова (2022)

Его жест подсказал, что для меня он все-таки свободен чуточку больше. Типа «мне приходится так говорить, но лучше бы я болтал с тобой и дальше».

Они отошли к деревьям, усыпанным Назарами и бело-голубыми лентами, когда слева от меня блеснули два голубых глаза, серые голуби подавились своим курлыканьем, а моя выпитая за пять новогодних сезонов зола решила сработать только сейчас, когда раздался крик:

– Ева! Это ты?!

Сначала я ощутила плотные объятия, а только после рассмотрела лицо.

Прекрасное лицо, столько много раз являвшееся в мечтах именно вот так – в пяти сантиметрах от моих губ, усыпанных сахарной пудрой, даря нам сладкий поцелуй… в моих грёзах, в моих снах… с парнем, который ни разу не сказал мне даже «привет».

– Марк?..

Глава пятая, в которой я узнаю, что была чьей-то неразделенной любовью, Марк пробует завербовать нас с Линой с помощью вазелина и Джоконды, а Ваня-Костя целует мой поцелуй

Нарцисс… не равно Гладиолус!

– Марк, это, правда, ты?.. – боялась я пошевелиться или осознать, что схлопотала солнечный удар или зависимость от бензола и потому меня глючит.

Теперь мне мерещится бывший парень Дианы, объявленный в международный розыск.

Мираж оказался более, чем телесным и активно умеющим болтать. Хорошо. Иной раз меня одолевали сомнения, зная, что у его мамы особенности слуха, вдруг, Марк не отвечает мне, потому что не слышит.

– Ну, конечно, я! А что, разве так сильно изменился за четыре года?

Он не изменился. Он стал еще прекрасней. Похожий на Индиану Джонса в кожаной коричневой курте, щетиной, белозубой улыбкой, он сжимал мотоциклетный шлем и не сводил с меня счастливых взглядов неожиданной встречи. От него пахло сигаретами и немного потом, если понимаете – что это такое – аромат мужского тела в пересмешку с дезодорантом, бензином, баранины и перца.

– И ты не изменилась, Ева. Я такой тебя и помню!

«С красным глазом, космо-челкой-ирокезом в широкополой шляпе и тунике до пяток?» подумала я.

– Мы даже не здоровались, Марк.

– Это не значит, что я тебя не видел… как твоя подача стала решающей на волейбольном турнире с универом из Останкино. Как ты получала диплом, и на тебе была юбка в частую складку. Зеленая. А в волосах ободок с цветком. Серебряным. Я все думал, это лилия или нет?

– Нарцисс… – вылупилась я на него. «Как он мог все это видеть?! А я не видела, что он видел!»

– Нарцисс, – вздохнул Марк, – каким был я когда-то. Высокомерным нарциссом с манией величая. Я боялся отказов. И поэтому боялся подойти. Думал, пошлешь. Я тебя боялся, Ева.

– Боялся меня?

Он сидел рядом и водил носком черного ботинка на высокой шнуровке по сухой земле перед нами, делая набросок девушки в профиль с дипломом в руках и цветком нарцисса в волосах.

– Господи, Марк! Меня же на таможне тормознули! Из-за тебя!

– Что?

– Ну да! Показали твои фото, сказали, что ты в розыске, а если я тебя встречу…

– Ты меня сдашь. – закончил он.

– Почему тебя ищут?!

– Я никого не убил и никого не ограбил, – схватил он меня за локти и ненароком смазал латинскую букву свежей татуировки, – я расскажу, но не здесь.

– Что расскажешь?..

– Правду! – поднялся он с лавки, – встретимся в Ауре в двенадцать. Ты придешь? Приходи. Ты нужна мне.

– Но я…

– И, – аккуратно провел он тыльной стороной пальцев по смазанной букве, – теперь здесь написано, Huc et nunc – «Сюда и сейчас».

– Ты смазал надпись. Здесь было Hic et nunc – «Здесь и сейчас». Она означает «живи здесь и сейчас».

– А получилось даже лучше «Сюда и сейчас», – прикоснулся он колючей щекой ко мне, – надо было рисовать её пониже живота.

Еле ощутимо поцеловав меня в щеку, он исчез в лентах Назара.

Оставалось выяснить, что это за Аура, внутри которой мы встретимся. В моей собственной в последнее время что-то неспокойно.