Грешник - Келси Клейтон

— Братан, ты в полной заднице, — комментирует Джейс.

— А?

Он качает головой. — У нее есть парень, и даже если бы у нее его не было, у тебя ни единого шанса в аду.

Я закатываю глаза. — Как я уже говорил тебе раньше, заносчивые сучки — это не мое.

— И все же ты флиртуешь с Кинсли.

Мало кто знает, что все, что я делал с тех пор, как попал в это место, было сделано для того, чтобы вызвать реакцию Саванны. Тем не менее, я не знаю, в чем заключается их лояльность. Может, я и их товарищ по команде, но они знают ее много лет.

Коварная ухмылка появляется, когда я хихикаю. — Что я могу сказать? Рот — это рот.

***

Я сижу на подоконнике, курю сигарету и смотрю, как на улице льет дождь. Я должен был быть на тренировке прямо сейчас, но ее отменили из-за погоды. Дом был пуст с тех пор, как я сюда попал. Только Бог знает, где моя мать — вероятно, с Джастином. Я наполовину уверен, что просто убью его и потребую самообороны. С его послужным списком я уверен, что мне бы это сошло с рук, и тогда мне больше не пришлось бы беспокоиться о его появлении здесь.

Машина въезжает на подъездную дорожку к дому через дорогу — старому дому Саванны — и впервые я смотрю на человека, который живет там сейчас. Она молодая женщина, вероятно, немного за тридцать. Судя по наклейкам на задней части ее машины, у нее есть муж, двое маленьких детей и собака. Интересно, знает ли она о том, что произошло в этом доме. Какие секреты он хранит.

***

Я стучу в дверь, горя желанием показать Сави новые рации, которые купил мне отец. Через пару секунд я теряю терпение и иду снова стучать, когда она открывается. Отец Саванны улыбается мне сверху вниз.

— Привет, Грейсон.

— Здравствуйте, мистер Монтгомери. Сави здесь?

Он кивает и открывает дверь шире, чтобы впустить меня. — Она в своей комнате. Иди наверх, и я приготовлю вам двоим что-нибудь перекусить.

Я бегу вверх по лестнице в спальню Саванны, только чтобы найти ее сидящей на кровати со слезами на глазах. Бросив рации на землю, я забираюсь наверх и сажусь рядом с ней. Я засовываю руку в рукав своей толстовки и использую ее, чтобы вытереть слезы с ее лица.

— Что случилось?

Она шмыгает носом. — Мальчик в школе назвал меня уродиной.

Я не знаю, кто этот парень и почему у него хватило наглости назвать самую красивую девушку, которую я когда-либо видел, уродиной, но мне уже хочется врезать ему по лицу. Вот почему я хотел, чтобы мы учились в одном классе, чтобы я мог быть рядом и защищать ее от подобных вещей. Но наши родители настояли, чтобы мы держались хотя бы на некотором расстоянии друг от друга. Глупые родители.

— Он не знает, о чем говорит.

Легкая улыбка украшает ее лицо. — Мой папа говорит, что мальчики, которые придираются к тебе, делают это, потому что ты им нравишься.

Если раньше я не был зол, то сейчас злюсь. Мысль о том, что Сави проводит время с любым парнем, кроме меня, вызывает у меня желание запереть ее в моем домике на дереве и никогда не выпускать. Застав меня врасплох, она смотрит на меня водянистыми глазами.

— Ты смеешься над кем-нибудь из девочек в своем классе?

Я качаю головой и наблюдаю, как ее охватывает облегчение. Она отводит взгляд и кладет голову мне на плечо. — Хорошо.

— Да… хорошо.

***

Тогда я понял, что она была нечто большее, чем просто моя лучшая подруга, и я взял за правило выяснить, кто заставил ее плакать. Его было нетрудно найти на игровой площадке. Было забавно наблюдать, как он идет и извиняется перед Саванной. Даже в восемь лет я так заботился о ней.

Как вы боретесь с чувствами, которые, по сути, встроены в ваш мозг? У этой девушки больше контроля надо мной, чем я когда-либо был готов кому-либо дать, и это только вопрос времени, когда она поймет это. От желания постоянно привлекать ее внимание ко мне, до того, как я почти поддался искушению — если я не возьму себя в руки, мне крышка.