Скажи «да» - Татьяна Семакова

Карина надрывалась в кроватке, в детской был хаос, я стиснула зубы и вытащила ее, тесно прижав к себе и похлопывая по спинке, пока она не успокоилась.

— Собирай все, — сказала Саше и он тут же приступил к делу.

Отец принес сумки и пакеты, помогая, сборы больше напоминали эвакуацию, а когда мы подошли к входной двери, по лестнице со второго этажа практически кубарём спустилась Вика, закричав:

— Нет! Нет! Прошу, Линда, оставь!

Подбежала и вытянула руки, глядя на меня со слезами на глазах.

— Зачем она тебе? — спросила удивленно.

— Она моя, моя! — воскликнула, пытаясь забрать Карину, но я сделала шаг назад.

— Виктория, не устраивай сцен, — сказал отец сурово, — все решили.

— Это ты решил! — закричала сестра, роняя горючие слёзы. — Ты!

Карина вновь начала рыдать, а я шикнула:

— Приди в себя. Ты пугаешь ее.

— Я все, я все, — затараторила, торопливо вытирая слёзы и протягивая руки, — отдай, Линда, умоляю, отдай.

Я поцеловала девочку и переложила в ее трясущиеся руки, а она тут же прижала к себе и начала баюкать ее, прижавшись к головке щекой, прикрыв красные от слез глаза, успокаивая и ее и себя. За трогательной сценой воссоединения наблюдал Зыков, спустившийся вслед за Викторией, подошёл к ней сзади и обнял, тяжело выдохнув и одними губами сказав мне «спасибо». Во взгляде туман, за которым отчётливо видно страх. Бойся, урод, ты жив только потому, что отец моей племянницы.

— Чаю? — спросил довольный до неприличия отец.

— Ибица-херибица, — проворчала недовольно, скинула туфли и пошла на кухню ставить чайник.

— Дочка, не злись, — сказал отец мягко, проходя следом, пропуская Сашу и закрывая дверь, — это первый раз, когда она взяла дочь на руки.

— Это называется послеродовая депрессия, — сказала нервно, разворачиваясь и сверкая глазами, — ей помощь нужна была, забота и, мать ее, тепло! А не то, что вы с Игорем придумали! Такой же манипулятор, как и он! — грохнула на плиту чайник, а он поморщился и вздохнул:

— Ты же знаешь, что это не так.

— Знаю, — буркнула недовольно и выдохнула, сказав спокойнее: — Но одно другое не исключает.

— Согласен, — сказал мягко и подошёл, включив огонь под чайником, — Виктория действительно была расстроена и, едва смогла ходить после родов, поехала отдыхать. Вошла во вкус, не появлялась три месяца, пока Ростислав не нашел ее и не настоял на разводе. Тогда она вернулась, к дочери не подходила, практически не выходила из комнаты и не реагировала на все мои потуги. Пока ее не было, у меня появился неожиданный гость, Константин, хотел увидеть дочь, но так же, как и я, совершенно не знал, как с ней управиться. Ей нужна мать, ты сама знаешь, лучше других. А месяца полтора назад он приехал вновь. С Викторией при закрытых дверях поговорили, я не знал о чем. После уже, когда ты приезжала в расстроенных чувствах, вывел Константина на разговор. Два балбеса… — отец вздохнул и покачал головой, — решили, что если у тебя не будет работы, ты станешь чаще приезжать, привяжешься ещё сильнее к Карине и заберёшь ее. Вот, дождались. Хотя, похоже, Константин не так беспросветно глуп, как показалось изначально. И Викторию неплохо знает. Так что Игорь тут абсолютно не при чем, как и я, по сути.

— Да неужели? — спросила ехидно, а он ухмыльнулся и покосился на Ларионова, ответив:

— Должен же я был убедиться, что внуки у меня ещё будут.

Ларионов скупо улыбнулся, а я выключила чайник, сказав тихо:

— Поедем мы.

Отец кивнул, обнял меня на прощание, а я поехала к дому, косясь на Сашу. Всю дорогу мы молчали, но возле дома я не выдержала и спросила:

— В чем дело?

— Все в порядке, — ответил с готовностью, — завтра в семь?

— Да, но… — пробормотала невнятно, но он не дал договорить, заткнув мне рот поцелуем. Быстрым, лёгким, тут же вышел и заторопился к своей машине.