Алые небеса - Катерина Райдер, Анна Романова

Незнакомец поворачивается ко мне, кланяется (это вроде как типично для местных, но сама повторять не решаюсь), говоря фразу на корейском. Сейчас моих познаний в чужом языке достаточно – это прощание. Жаль, ответить нормально не успеваю – парень ретируется слишком быстро – лишь выкрикиваю вдогонку:

– Спасибо вам ещё раз и хорошего дня!

У меня нет времени на глупую прокрастинацию, но невольно задерживаю взгляд на стремительно удаляющейся фигуре. На губах растягивается улыбка, а в груди разливается приятное тепло. Всё-таки он первый человек, который мне действительно помог. Жаль, больше не встретимся. И нет, не потому что я его не узнаю среди сотни тысяч азиатов, просто какова вероятность?

– Ох, чёрт, да что же я стою?! – Ещё разок шлепаю себя по лбу, затем резко подхватываю чемодан и мчусь к спуску в метро, желая избавиться от этой махины.

Здесь всё именно так, как меня предупреждал незнакомец, поэтому заминки не возникает. Почти ловко запихиваю сумку в камеру хранения, не думая о том, что тупой аппарат таки зажал деньги. Плевать, главное, что теперь я более мобильна.

Выбежав на улицу, смотрю на часы: девять минут в запасе, успею! Ускоряю шаг и почти бегом залетаю в холл огромного здания, где меня сразу же останавливает охрана.

Мужчина в форме, стоящий на проходной, обращается ко мне на корейском. В ответ хмурю брови и неловко пожимаю плечами, попутно поясняя – я из Америки. Тогда охранник переходит на скудный английский:

– Имя.

– Мэри Хоук, я в списке, проверьте.

Тычу пальцем мужчине в планшет, точнее пытаюсь, но он пресекает мои попытки злобным взглядом, после которого я предусмотрительно поднимаю обе ладони вверх.

– Да, но нельзя, – отрицательно качает головой охранник.

Интересно, если он не может найти в списке упрощенную форму «Мэри Хоук», как долго будет копошиться с именем, данным мне с рождения – Мария Соколова? Думаю, вечность.

– Проверьте еще раз. У меня нет времени. До собеседования осталось несколько минут, пропустите, – возмущаюсь, уже готовая двинуться без спроса, но мужчина перекрывает путь.

– Показать грудь, – произносит он, и в моих глазах вспыхивает ярость.

– Чего? Это что, сексуальное домогательство?! Вы одурели совсем?! Я вас по судам затаскаю!

Видимо гневная речь, явно не до конца понятная охраннику, подталкивает его к мысли, что стоило бы объясниться.

– Нельзя показать грудь.

– А… Вы о моём внешнем виде? Ну, понимаете… У меня самолет задержали, я не успела переодеться…

Дальше, в очередной раз, хочется пересказать ужасную историю полёта, но меня всё равно не поймут. Остается лишь одно – молиться.

– Боже, – страдальчески складываю руки перед собой, бормоча одними губами, – если ты меня сейчас проведёшь внутрь, обещаю-таки выучить корейский, начать ходить в церковь по воскресеньям и всё такое… Что там люди ещё делают?..

Вот и всё, докатилась! Стою посреди холла в чужой стране и молюсь о чуде. Занавес.

Моя псевдо-молитвенная речь почти перетекает в стадию обречённости, как вдруг, словно и правда манна небесная, на плечи опускается какая-то ткань и длинные, бледные пальцы. Инстинктивно вздрагиваю, как перепуганный заяц, произнося типичное матерное слово. К счастью вовремя узнаю уже знакомого парня, который, собственно, и направил меня по нужному адресу, а не как все его сородичи – на три весёлых буквы.

– Ох, братан, отбой тревоги, помощь подоспела. Прости, что побеспокоила, – шёпотом обращаюсь к Создателю и фокусируюсь на происходящем.