Ветры Гата - Табб Эдвин Чарльз (1996)

– Они могут немного заработать на туристах. – Пирс не желал подробно обсуждать эту тему. – Между бурями я нанимаю их для разных работ. Я плачу им химическими концентратами.

– Благотворительность, брат?

Пирс заметил иронию.

– Я делаю, что могу, – настаивал он упрямо. – Я не могу сделать больше.

Брат Эли промолчал. У него был большой опыт в сокрытии своих эмоций, почти такой же большой, как и в искусстве читать эмоции собеседника. Резидент в конце концов станет очень богатым человеком. Но он будет несчастен. Лед в его стакане зазвенел, когда он поднес его к носику трубки наполнителя. У него было много причин чувствовать свою вину.

– К черту все, брат, – сказал он грустно. – Я делаю все возможное.

Эли встретил Дина после того, как ушел из квартиры резидента. Монах напрягся, увидев кибера. Оба чувствовали взаимную неприязнь. Вселенское Братство не доверяло Киклану. Киберы не любили монахов.

Они посмотрели друг на друга. Дин в богатом алом халате, Эли в тусклой домотканой рясе. Один не мог ничего чувствовать, другой привык к несколько иному.

– Прекрасный день, брат, – сказал Эли мягко. После того как молчание было нарушено, Дин не мог больше игнорировать монаха. Было бы нелогичным вызывать раздражение. Киберы не ищут врагов и стараются подружиться с каждым.

– На Гате всегда день, – сказал он по обыкновению мягко, в его хорошо поставленном голосе не было никаких раздражительных ноток. – Вы только что прибыли?

– На последнем корабле, который прибыл на эту планету перед бурей. – Эли чувствовал неприязнь собеседника, как собака, которая чует гнев или страх. – Вы один?

– Я служу Матриарше Кунда.

– Естественно. – Эли отступил в сторону. – Я не должен задерживать вас, брат. Идите с миром.

Дин поклонился, легонько, едва заметно наклонив голову и пошел своей дорогой. Его личные комнаты охраняли двое из его свиты, молодые, крепко сложенные ребята, новички Киклана, числящиеся его личными помощниками.

– Полная изоляция, – приказал Дин. Даже команда не изменила мягкий тон его голоса. Не было никакой нужды подчеркивать эмоции звуком. – Не допускайте никакого вмешательства никакого типа ни по какой причине. – В своей комнате он лег на спину на узкую кушетку. Коснувшись браслета на запястье левой руки, он включил энергию. Прибор гарантировал, что никто не сможет шпионить за кибером, никакой сканер или электронное подслушивающее устройство не сможет работать вблизи него. Это была простая предосторожность.

Расслабившись, он закрыл глаза и сконцентрировался на формуле Самачази. Постепенно он потерял чувство вкуса, запаха, осязания и слуха. Если бы он открыл глаза, он бы был слеп. Замкнутый внутри черепа, его мозг отказался отвечать на внешние раздражения. Мозг стал чистым интеллектом, его мыслительные способности стали единственным проявлением его жизни. Только тогда вживленные элементы Хомочона стали активными. Вскоре наступила гармония.

Дин по-настоящему ожил.

Каждый кибер чувствовал это по-разному. Лично для него каждая дверь вселенной открылась и впустила в сияющий свет правды. Он был живой частью организма, который растянулся через весь космос на бесчисленных кристаллических капельках, каждая из которых сияла разумом. Нити соединяли одну с другой так, будто он видел покрытую росой паутину, растянувшуюся в бесконечности… Видел ее и был частью ее; был ею и в то же время самим собой, разделял и в то же время обладал огромным скоплением умов.

В центре этой паутины находилась штаб-квартира Киклана. Глубоко в центре одинокой планеты, спрятанный под толщей километров скалы центральный разум поглощал его знания, как губка впитывает воду. Не было никакой словесной связи, только умственное единение в форме слов; быстрое, почти мгновенное. Биологическая передача информации, в сравнении с которой даже суперрадио было самой медленной черепахой.