Создана для меня - Аля Морейно

Пока он собирается, я пытаюсь анализировать, что произошло и что мне теперь делать. Прячу презерватив. Очень вовремя, потому что он тут же про него вспоминает.

– Мне кажется, я использовал резинку.

– Да, я выбросила её, – отвечаю как можно беззаботнее.

Он странно смотрит, но больше ничего не говорит. Буквально выталкиваю его из квартиры, не давая зайти ни в ванную, ни в кухню. Физическая активность разгоняет кровь, и мозг включается в работу. Наконец Валера уходит, а я беру телефон.

– Дмитрий Палыч, доброе утро, – звоню единственному человеку, который всегда готов протянуть руку. – Вернее, не совсем доброе. Мне срочно нужна Ваша помощь. Нужно сдать кровь и мочу на наличие посторонних веществ. И как можно скорее. Где это лучше сделать так, чтобы поискали как следует и оформили официально?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты где сейчас? Можешь внятно объяснить, что случилось?

– Я дома. Мне кажется, что вчера мне что-то подсыпали в сок или еду. Прошло уже больше двенадцати часов. Возможно, всё уже вышло. Но, а вдруг что-то осталось?

– Жди, сейчас я за тобой заеду, по дороге определюсь, куда поедем. Нужен только анализ или ещё медицинское освидетельствование?

– И это тоже. Приезжайте, пожалуйста, поскорее, а то я с ума сойду.

Самохин, как всегда, собран и серьёзен. Он не задаёт лишних вопросов. Я сама рассказываю ему вкратце о вчерашнем празднике и что ничего не помню. И о том, что утром в своей постели обнаружила однокурсника – тоже. Не уверена, что поступаю правильно. Но если это была намеренная провокация, то мне нужен вменяемый свидетель. Интуитивно чувствую потребность разделить с кем-то тяжесть своей ноши. Мне непонятна цель вчерашнего спектакля. Валера просто решил затащить меня в постель? Или скомпрометировать перед мужем?

Что мне подсыпали? Снотворное? Наркотик?

Приезжаем в лабораторию. У меня берут кровь, мочу и даже волосы. Осматривает гинеколог. До последнего надеюсь, что она скажет, что полового акта не было, что это чудовищный розыгрыш. Но увы, врач подтверждает, что он был, берёт мазки и другие анализы. Обращает внимание на беременность. Презерватив забирают на экспертизу. Мне ставят капельницу.

Время тянется мучительно долго… Внутри всё болит, будто я умираю.

Приходит следователь. Пишу заявление об изнасиловании. Он задаёт много вопросов, неоднократно переспрашивает.

Даже думать пока боюсь, как всё это могло повлиять на ребёнка. Но ещё больше боюсь разговора с Шамилем. Утром увидела от него несколько пропущенных звонков и много сообщений. Не читала. Телефон после приезда Самохина я сразу выключила. Не могу пока ни с кем говорить.

Оформление бумаг длится очень долго. Дмитрий Палыч приносит мне сладкий чай и какую-то булку. Меня тошнит, не могу есть, только чай выпиваю. Но тут же бегу в туалет, меня выворачивает.

Кажется, всё это происходит не со мной. Я как будто наблюдаю за всем со стороны. Когда нас отпускают, Самохин везёт меня к себе домой. Я пытаюсь отказываться, но он непреклонен. В гостях я принимаю душ. Тру себя, пытаясь смыть грязь с тремя слоями кожи. Как только голова касается подушки, у меня начинается истерика.

Спустя несколько часов чувствую боль внизу живота, которая быстро нарастает. Между ног ощущаю влагу. Нет! Только не это…

Зову Татьяну Львовну, мы с ней дома одни. Она вызывает ”скорую”. С каждой секундой из меня будто вытекает жизнь… Всё происходит быстро, но когда я попадаю в больницу, сохранять оказывается уже нечего.

Наркоз прерывает внутреннюю истерику. Утром я уже спокойна. Меня словно выпотрошили, оставили только оболочку. Ни мыслей, ни эмоций. Ничего нет. Меня нет. Жизни нет.