Испорченная тобой - Элена Макнамара

Айзек Пэрриш, третий сын в семье, унаследовал это кафе, сорок лет назад, от своих родителей, когда они умерли. Его братья получили намного больший куш в виде многомиллионных объектов недвижимости и акций крупных компаний. Он сам отказался от всего этого. Точнее, его молодая жена Синтия, тогда они только поженились, выбрала это кафе среди всего списка завещания. Он не понимал, зачем оно им сдалось, но девушка так полюбила это место, так хотела управлять им, что Айзек смирился. Многие годы Господь не давал им детей, но Синтия не унывала, отдавая всю себя маленькому семейному бизнесу. Они были счастливы и жили душа в душу, как сказал мне мистер Пэрриш. Но жизнь диктует свои правила, и не важно, нравятся они тебе или нет. На сороковом году жизни Синтия забеременела, чем вызвала шок у врачей и Айзека. Их предупреждали, что это очень рискованно в таком возрасте, но Синтия ничего не желала слушать. Ребёнка она не родила, не смогла, так же как и выжить сама. Вот уже больше двадцати лет мистер Пэрриш управляет этим кафе в одиночку. Ему одновременно и ненавистны, и дороги эти стены. Не может продать это кафе, потому что всё ещё ощущает присутствие своей жены. И ведёт здесь дела, с трудом, с неохотой, потому что никогда не хотел этим заниматься, лишь поддался на уговоры своей любимой.

Всё это мистер Пэриш рассказал мне не сразу. На воссоздание всей картины я потратила три месяца. Три месяца, чтобы он раскрылся передо мной. Я слушала, но никогда не рассказывала о своей жизни. Воспользовалась шаблонной историей Глoрии, что тоже коплю на колледж и когда-нибудь отправлюсь туда. Кроме моей напарницы, никто не знал обо мне, о моей репутации, а мы, тем не менее, никогда с ней об этом не говорили. Но она знала, я уверена. Видела по странному взгляду Роя, когда она знакомила меня с ним. Слышала, что он шептал ей что-то типа: «Это же Кэсси Брайт», думая, что я не слышу. И не было в этой фразе удивления или констатации факта. Презрение, вот что я слышала, брезгливость в тоне, когда он произносил моё имя. Но, как и всегда, не впечатлилась ни разу.

Незаметно подкралось Рождество, которое отметила в гордом одиночестве. Звонила Лайзе, но она так же, как и каждый месяц, не брала трубку. Мать не появлялась, по крайней мере, в моём присутствии. Да я и не тосковала по ней. Давно привыкла, что слово «мама» для меня просто формальность. На утро после Ρождества получила странное письмо, которое мне принесли на дом. В конверте оказался чек на тысячу долларов и записка. Удивленно прочла её, и глаза мои вылезли из орбит.

«Счастливого Рождества, Кэсси! Прими мой скромный подарок, пусть он будет тебе на пользу. Бабушка.

PS: Позвони. Мой номер 1-345-89…»

Перечитала раз десять, хоть и запомнила всё с первого раза. И что ей нужно от мeня? После стольких лет…

Весь свой единственный выходной провела с телефоном в руке и с раздумьями, позвонить или нет. Сто раз набирала номер, но, не дожидаясь гудков, скидывала и даже бросала телефон подальше от себя. Не знаю, как в итоге сделала это, но всё-таки позвонила.

– Алло, – слышу женский голoс на том конце провода. Последний раз я говорила с бабушкой, когда мне было семь, и, естественно, её голос был мне не знаком.

– Это Кэсси. Вы просили позвонить? Ну вот, я звоню, - как-то нелепо выдавливаю я.

– Добрый вечер, Кэсси, – тепло отвечает женщина. - Значит, ты получила моё письмо?!

– Да. Спасибо… за деньги

– О, не стоит благодарности, - остановила она меня. - Расскажи, как ты живёшь?

– Всё нормально. Работаю. Вот, - не зная, что ещё рассказать, бросаю обвинительным тоном: – Вы же хотели, чтоб я училась или работала.

– Это Кэрри тебе так сказала? – чуть повышает голос женщина.

– Ну да.

– Понятно, – она снова говорит спокойно. – Тебе нравится твоя работа? Или, может, ты хочешь учиться? Ты только скажи!