Новенькая не для меня - Тина Дорофеева (2021)

В глазах Ники блестят слезы, но она мотает головой.

– Тебя это не касается, Бородин, иди трясись над своей хромоножкой.

Тут же берет себя в руки и надевает снова маску надменной стервы, от которой меня подкидывает.

– Лучше не трогай её, – шиплю.

Миг разрушен, а может, мне просто показалась секунда слабости Ники. И она и есть та самая стерва, которая ни перед чем не остановится.

– Иначе что, Бородин? Набьешь мне морду, как и всем, кто тебе не нравится? – вздергивает вопросительно бровь.

Складывает руки на груди и надменно усмехается.

– Ника, блин, лучше не играй с огнем. Найди себе другую жертву. Я точно мимо…

– Ненавижу вас всех, – выплёвывает мне в лицо и отталкивает в грудь.

Не сопротивляюсь. Делаю пару шагов назад, и это позволяет Нике скрыться с глаз.

Опираюсь о стену, роняю голову на грудь и делаю несколько вдохов. В груди все в полном хаосе.

Порыв сейчас залететь в комнату к Снежинке и убедиться, что с ней все хорошо.

Давлю его последними крохами силы воли. Это ни к чему.

Я просто буду наблюдать, чтобы ей никто не навредил, потому что иного выбора я для себя не вижу. Как ненормальный реагирую на неё. Сам не могу понять, что со мной, но её безопасность вдруг встала на первое место.

Телефон в кармане оживает. Хмурюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нет желания разговаривать ни с кем. Но вот телефону мое желание до одного места, он продолжает вибрировать. Раз, два, пять.

Психую и выдергиваю гаджет из заднего кармана.

Морщусь при виде звонящего. Палец застывает над красной кнопкой, но волнение за маму заставляет ответить.

– Да.

– Привет, сын, чего делаешь?

– В школе.

– К воротам выйди, – голос отца очень уж бодро звучит, и это настораживает.

– Зачем?

– Без лишних вопросов. Жду.

Сбрасывает звонок, а я медленно закипаю. Да с какого фига я должен сейчас забыть обо всем и нестись к папаше на поклон?

С другой стороны, ему ничего не стоит взять и вломиться в школу и устроить при всех выволочку мне. А мне это вообще никуда не упирается.

И так много проблем, так ещё и разборки с отцом сейчас переживать. К черту.

Выскакиваю на улицу без куртки и ежусь от порыва прохладного ветра. Погорячился что-то. На улице не лето, к сожалению.

Засовываю руки в карманы и пытаюсь сжаться, чтобы ветер под ребра не проникал. Вижу, как возле ворот стоит отец и куча газетчиков.

Закатываю глаза. Ну, блин, без представления никак он не может.

– Что хотел? – не слишком дружелюбно выходит, но мне как-то плевать.

При журналистах папочка у меня как шелковый. Нужно же показывать себя только с положительной стороны. Это вот когда дома, за закрытыми дверями…

– О, привет, сынок, – хлопают по плечу, – чего раздетый бегаешь? Давно не валялся с воспалением легких?

Он пытается шутить, только в таких же карих, как у меня, глазах застывает ярость.

Пытаюсь улыбнуться, но сомневаюсь, что попытка успешна. Скорее всего, сейчас на моей роже что-то похожее на оскал.

Но мне… Правильно – плевать!

Была бы моя воля, сразу же после совершеннолетия свалил бы на все четыре стороны. Но не могу. Из-за мамы, которая и шагу без ведома отца ступить боится.

– Пап, ближе к делу, у меня ещё треша.

Очередной порыв ветра пронзает насквозь, и я плотнее сжимаю губы, чтобы не застучать зубами.

– Ах да, спорт превыше всего, – это уже обращение в сторону папарацци, которые ловят каждое его слово.

Меня этот цирк откровенно бесит. Делает вид, как будто ему не наплевать на мою жизнь, а сам не скажет, когда у меня день рождения, без маминой подсказки.

– Сынок, – папа кладет руку мне на плечо, и мне стоит огромных усилий не поморщиться, – тебе на прошлой неделе стукнуло восемнадцать. Золотой возраст, мне бы вернуться обратно туда.