— Пленку! Сюда! Быстро! Или...

Учитывая настроение, в котором находилась Констанция, Тоби решил не уточнять, что может включать «или», и кивнул Флинну. Оператор молча извлек из камеры пленку и передал Констанции, которая, взвесив ее в руке, тут же бросила в ближайший утилизатор отходов. После чего сердито огляделась по сторонам.

— Что, вам всем нечем заняться?

Все немедленно напустили на себя озабоченный вид. Констанция вернулась к примерке, но в зеркало смотрела с таким видом, будто мысли ее блуждали где-то далеко.

Флинн перезарядил камеру и с заговорщицким видом кивнул Тоби:

— Не переживай, босс. Эта новая модель снабжена системой страховки. Последние отснятые минуты дублируются в ее памяти на случай повреждения основной пленки. И мне, похоже, удалось поймать кое-что интересное. Последние слова, которые Роберт сказал Констанции.

— Прокрути тихонько, — сказал Тоби. — И сразу же перегони, только по защищенным каналам. Не хочу, чтобы кто-нибудь это засек.

Флинн кивнул и активировал запись: они увидели крупным планом лица Роберта и Констанции, а сверхчувствительный микрофон позволил четко расслышать последние слова жениха.

«"Возрожденные" пришли».

Флинн остановил пленку и отключил контакт. Потом они с Тоби посмотрели друг на друга.

— Черт, — тихо выругался Тоби. — Флинн, мы сваливаем. Здесь больше нечего делать, эта свадьба уже не историческое событие. Если Роберт ничего не напутал, исторических событий больше не будет вообще. История человечества подошла к концу.

Роберт отправился в Парламент, рассчитывая получить более обстоятельную информацию. Но его перехватил не самый приятный из его знакомых, кардинал Брендан. Со смертью Би-Би Чоджиро кардинал занял ее место в качестве лица, отвечающего за связи клана с общественностью. Он улыбался, любезничал, говорил простым, доступным языком и втихомолку устраивал важные закулисные встречи и союзы людей, которые обычно ни за что не согласились бы находиться рядом. В последнее время кардинал приобрел большое влияние, и когда он заявил, что должен сказать нечто чрезвычайно важное, Роберту не осталось ничего другого, как согласиться его выслушать.

Он позволил кардиналу увести его в ближайшую пустую комнату и терпеливо подождал, пока Брендан, чтобы им не помешали, устанавливал мощную систему защиты.

Даже пышные церковные одеяния не могли сделать непритязательную внешность прелата впечатляющей. Но Роберт рассматривал его с вниманием. Рослый, худощавый, кардинал обладал совершенно невыразительными чертами лица... Если не заглядывать в его глаза. Мрачные, умные, ничего и никогда не упускающие глаза человека, предающегося глубоким размышлениям о том, о чем большинство людей решительно предпочитает не задумываться.

Нахмурясь, Роберт гадал, какого черта могло понадобиться от него клану Чоджиро именно сейчас и с чего это приспичило так торопиться. По глубокому убеждению Кэмпбелла, ничто из того, что было ему известно, не могло спровоцировать столь навязчивого внимания кардинала.

— Все, готово, — произнес Брендан с любезной улыбкой. — Просто я хотел убедиться, что нас не побеспокоят и не подслушают.

— В чем дело, кардинал? — нетерпеливо перебил Роберт. — Меня ждут в Парламенте. Ад разверзся, если вы этого еще не слышали.

— Пусть с этим разбирается Парламент, непосредственные внешние угрозы относятся к области его компетентности. Парламент несет ответственность за настоящее, тогда как церковь больше волнует будущее. И мы планируем его, шаг за шагом. Парламент следует туда, куда его ведем мы.

— «Мы» — это кто? Чоджиро?

— Нет, Роберт, Блю Блок.

Кэмпбелл медленно кивнул.

— Вообще-то, я мог бы и догадаться. Ну, и чего же хочет от меня самое глубоко законспирированное общество Империи?

— Прежде всего мы хотим напомнить тебе о том, что в молодости ты сам был принят в Блок...