Мой шейх - Светлана Тимина (2021)

Внутри крепла пустота. Я смотрел на красавицу, готовую на все ради меня, и не испытывал ничего, кроме разочарования. Этой женщине дали не только свободу, но и права, о которых даже в столице мало кто осмелится мечтать. А внутри она так и осталась рабыней, готовой пасть к ногам мужчины.

Я ждал этого от утонченной и не столь храброй Газаль. Ждал, зная, что это едва ли не единственное, что сможет охладить мою страсть. Понятно теперь, почему поведение Мадины, которой Аллахом было суждено повелевать и не гнуться, вызвало острое желание тотчас же развернуться и уехать?

Я не смог сбежать от самого себя с Мадиной. И, наверное, мне это не удастся уже ни с кем.

— Это визит вежливости, Мади, — смотреть в покорные глаза красавицы было невыносимо, даже в некоторой мере отвратительно. — Я приехал справиться о том, как ты жила этот год. Выпить бедуинского чая с дороги. Мне не нужно сейчас твоё тело и ласки.

— Мой шейх, прошу, — губы Мадины дрогнули, она поспешно отвела взгляд, — возможно, за трапезой и беседой ты изменишь свое мнение и не накажешь безразличием свою верную рабу.

— Не смей вести такие речи. Ты не раба, избавляйся от этого слова.

— Я никогда бы не стала ничьей рабой, лучше смерть, — блеснули праведным гневом глаза Мадины, — но сердце решило иначе. Оно одерживает верх над моим рассудком и падает на колени перед тобой, Кемаль. Только ты знаешь меня такой, и никто и никогда больше этого не увидит.

— Сделай так, чтобы этого не видел я. Ты мне почти сестра. Поэтому я не желаю вести разговор в таком формате.

— В последнюю нашу встречу менее года назад все было иначе, — в холле было прохладно, европейское убранство странно диссонировало с тем, что дом стоит посреди пустыни. — Ты приезжал ко мне, преодолевая расстояния, даже в разгар бурь, мы предавались любви ночи напролёт. Ты как будто открыл глаза и осознал, что всегда хотел лишь меня. Что поменялось, мой лев?

Не поменялось ничего. Просто тогда моя страсть и жажда обладать Газаль принимала чудовищные формы. После наших ночей Мадина скрывала следы поцелуев под платком и едва могла держаться в седле — я терял контроль и даже не стыдился этого. То, что она принимала за страсть, было лишь жаждой погасить огонь в крови.

Две темнокожие бедуинки с татуировками рабынь на висках как раз заканчивали подавать на стол в большой зале. Одна из девушек задержала свой взгляд на мне дольше, чем полагалось.

— Шармута! — ярость перекосила лицо Мадины, превратив её в чудовище.

Засвистел хлыст. Поперек обнаженного живота девушки заалела отметина от удара. Подавив окрик, рабыня прокусила губу и продолжила расставлять тарелки дрожащими руками. На беду, капля крови из прокушенной губы упала на белоснежный фарфор.

Я вовремя успел перехватить запястье Мадины, которая пришла в ярость, отнюдь не из-за оплошности рабыни. Не имея возможности ответить на мою холодность, она решила сорвать злость на бесправной прислуге.

— Оставь её. Если бы я желал увидеть экзекуцию, я бы остался в поселении.

Мадина отбросила хлыст. Её грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, глаза яростно сверкали. Но перечить мне она бы не посмела даже при огромном желании.

— Пойди к целителю. Пусть обработает твои раны, — процедила сквозь зубы, проводив рабыню таким взглядом, что я не сомневался — её наказание еще впереди.

Жестокое обращение к рабам встречалось повсеместно. По иронии судьбы, от женщины, самой прошедшей этот пусть, было куда больше жестокости, чем от самого отъявленного надсмотрщика.

— Прошу к столу, Кемаль, — прогнулась в спине, подхватила с блюда финик. Мадина все еще не теряла надежду, что наш разговор окончится в постели. — Слышала, ты провел месяц в столице. Твои дела были успешны? Доходы приумножены?

— Как обычно, Мади. Расскажи о своём путешествии. Тебе понравилась Италия?