Сердце пацана - Ядвига Благосклонная

Значит, Кощею тоже перепало…

— Заявление нужно писать, чтоб этих…

— Мам, не нужно. Не влазь, — серьезно отрезал.

— Сынок…

— Не влазь, — брякнул.

Она бы рада возвратиться к этой теме, но врач не дал. Строгий статный дядька вошел в палату, вежливо попросив маму покинуть палату. Вежливо я имею в виду: «Анечка, выйди на парочку минут». Вот те на! Мама на мою приподнятую бровь только покраснела, заметалась и быстренько отчалила.

— Ну-с, молодой человек, — поправил он важным жестом очки, — я вас слушаю.

— Да, вроде все нормально, — пожал по-привычке плечами, тотчас же поморщившись. Хоть повязка была и тугая, а плечо все равно болело.

Врач пощупал мое плечо, кивнул сам себе головой и присел рядом на стул.

— Пуля прошла навылет. В повязке будешь ходить, пока не заживет. Парень ты крепкий — справишься, а вот с хоккеем придется повременить, — на этих словах я надулся. — Крови потерял достаточно, но все органы в порядке. Пару неделю и будешь, как новенький, — деловито сообщил мне. Внезапно его лицо переменилось на задумчивое, — ты, парень, мать-то свою пожалей. Ей нельзя волноваться, сам знаешь.

Хоть это и было далеко не его дело, а стало стыдно. Да и не просто он врач, если знал такие подробности…

— А вам-то какое дело до моей матери? — сказано это было не со злости, а скорее из любопытства.

Мужчина тепло улыбнулся, словно предаваясь воспоминаниям, после горько усмехнулся и изрек:

— Мы старые приятели.

«Приятель» таким тоном не говорит, и горечи в глазах у «приятеля» нет. Однако, я промолчал. Мама никогда не говорила о ком-то кроме отца. Он был для нее единственным. На свидания не ходила, от мужчин держалась подальше. Всегда на мои шутки отвечала: «Некогда мне шашни крутить! Мне ребенка на ноги ставить надо!»

— Костик, — постучала мама осторожно в палату. — Уже можно? Герочка, тут тебе…

А дальше в палату влетел маленький ураганчик, едва не задев капельницу.

— Б-белов! Сволочь ты такая! — присела около меня Дунька. — Ты же обещал! — всхлипнула, осторожно пройдясь пальчиками по повязке. — Меня значит домой отправил, а сам…

— Ну, тише-тише, мышка, — обнял ее одной рукой, притягивая к себе. Ее лицо оказалось напротив моего. Слезы еще не высохли, а взгляд испепеляющий исподлобья. — Царапина, — натянул шкодливую полуулыбку. — До нашей свадьбы заживет, — подмигнул.

— Дурак, — шмыгнула, а я в ответ коснулся ее губ своими в нежном поцелуе, совсем забыв что в палате все еще были врач и мама.

— Кхм-кхм, — откашлялся мужчина. — Еще не успел очухаться, а уже барышень тискает, — пробормотал.

— А это не просто барышня, — отстранившись от смущенной Дуньки, произнес. — Это моя девушка.

Мама позади ахнула, а Дунька на меня зыркнула. Повернулась и неуверенно, пробормотала:

— З-здравствуйте…

У мамы, конечно же, появилась куча вопросов. Не так давно я заверял ее в своей непоколебимой свободе, в том что убежденный холостяк, а ныне обнимал свою единственную.

— Аннушка, идем, — взял врач маму за руку, потянув к выходу. — Пусть молодые воркуют.

— Н-но, Костик…

— Идем-идем, — вывел ее из палаты, тихонько прикрыв дверь.

— Б-белов! Ни стыда ни совести у тебя! Что теперь твоя мама обо мне подумает?

В том, что Дунька очарует маму, я даже не сомневался. Они найдут общий язык. У них есть кое-что общее, а именно, один непутевый я, на этом и сойдутся.

— Моя мама подумает, что ее сын-балбес остепенился и у него появилась замечательная девушка, которая за него переживает, — притянул ее к себе, потерся щекой о ее, ласково прикусил.

— Я тебя сволочью назвала.

— Не, а че ты обзываться сразу? Нет, чтоб приголубить, приласкать. Сказать: «Любимый, я так волновалась», — зашептал ей на ушко.

— Я и правда волновалась, — вздохнула, крепче меня обнимая.