Единственный - Диана Андерсон

— Я не увольняла, — честно призналась я, располагаясь на высоком стуле у кухонного острова. Ужасно хотелось пить. Утром у меня должно было состояться важное совещание: пролистав органайзер и заглянув в расписание, я сделала необходимые пометки. — Просто дала ей длительный отпуск.

— Перед школой тебе нужна будет ее помощь, — с укором проговорила мама. Алекс с шумом выдвинул стул и разместившись рядом, стал внимательно слушать, улыбаясь. Я погладила его по голове, распрямляя пальцами его волосы и малыш тихо хихикнул.

После завтрака сын первым же делал убежал в гостиную к своим любимым играм. Мне хотелось привить ему любовь к книгам, но пока что мне не удалось добиться успехов в этом деле.

— Мне не нравится твое настроение, — мама пристально очертила взглядом мое лицо, словно требовала от меня объяснений. — Ты давно какая-то замкнутая. Не хочешь поговорить?

— Тебе показалось, мам, — односложно ответив, я закрыла органайзер. — Все в порядке.

— Тина, ты — моя дочь, — с укором произнесла она. — Думаешь, я не понимаю, когда ты лжешь?

Я не ответила.

— Что у тебя с Брэндоном? — посмотрев в сторону гостиной, тихо, выжидающим тоном спросила она.

Я подняла на нее глаза, но промолчав, сразу же опустила голову, продолжая делать вид, что что-то читала в блокноте.

— Дочка, — продолжила мама, — Может, расскажешь ему все, — вкрадчиво продолжила она, придвигаясь ближе ко мне, — Тебе сразу станет легче. Я же вижу, что ты до сих пор его любишь…

Бросив на нее злобный взгляд, я так и не сказала ни слова, продолжая имитировать рабочий процесс. Меня немного лихорадило, но я не подавала виду, допивая горячий кофе. Алекс подбежал ко мне, и поцеловав, быстрыми шагами направился по лестнице в свою комнату.

— Не сказала тогда, — отрезала я. — Не вижу смысла говорить сейчас.

Тем более, после того, как он окончательно отверг меня.

— Я не хочу, чтобы он жалел меня, — нервно выдохнула я, — И считал себя виноватым и обязанным.

— Почему ты так считаешь? — не соглашалась она, меряя шагами кухню. Мама делала вид, что протирает пыль, но таким образом она просто успокаивала свои нервы. — Я уверена, что он тоже все еще любит тебя.

Если бы он любил меня, то предпринял бы меры в субботу, на пляже, когда, отбросив последние остатки гордости, я сама прильнула к нему. Набрав в легкие побольше воздуха, я тихо выдохнула снова. Сделав кусочек блина с джемом, брезгливо поморщилась, ощущая рвотные позывы.

— Мам, у него своя жизнь, — со свистом проговорила я, наконец обращая на нее свой взор. — Наши отношения… — надрывно протянула я. — В прошлом. Нет смысла бередить былое.

Было сложно говорить об этом вслух. Целый день я провела в ужасающем одиночестве, терзая себя мыслями о том, что между нами больше ничего не будет.

— Это несправедливо, Тина, — осуждающе повела головой мама. — Я считаю, что ты должна поговорить с ним.

— Мама, — с грохотом опустив вилку на столешницу, процедила я сквозь зубы. — Было несправедливо, когда вы разлучили нас.

Я никогда не говорила этого маме раньше, и услышав эту фразу, она виновато опустила голову.

— Тогда, когда я нуждалась в нем сильнее всего, — я еле сдерживала скопившиеся за столько лет слезы, — Вы не разрешили мне быть с ним, — я похлопала себя по щекам, чтобы успокоиться и сразу же сделала глоток прохладной воды. — А потом… Разве у меня было право?

Теперь молчала мама.

— Его мать боялась, что он устроит скандал моему отцу, не сдержится и испортит себе жизнь, — уверенно сказала я, подходя к холодильнику. — И в этом я с ней соглашусь. Я тоже не хотела портить ему жизнь, — слезы сами скатились из моих глаз, и я сразу же отвернулась от мамы, осторожно протирая глаза.

А теперь я не нужна ему, он ведь сдержал свое слово и не прикоснулся ко мне после того раза.