Каратель - Джессика Гаджиала

— Ты не дочитала книгу, да? — и снова он цыкнул. Ему не часто приходилось высказывать своё разочарование во мне; всё выражал его тон.

— Я прочитала большую часть. И просмотрела главу о законах.

— Именно из-за этой главы о законах я стою здесь и предупреждаю тебя, Эван, — а затем он взял и сказал что-то, что, как докажет время, было совершенно иронично. — Папуа-Новая Гвинея стоит на первом месте в рейтинге стран, где нарушаются человеческие права женщин. Пятьдесят процентов женщин в этой стране будут изнасилованы. Шестьдесят процентов от этих пятидесяти будут младше восемнадцати лет.

Я чувствовала, как желудок скрутило от этих фактов.

Даже в семнадцать лет, даже будучи невинной как цветок в сексуальном плане, это слово причинило болезненный эффект моему организму. Больше не казалось, что в тени тридцать восемь градусов. Потому что мне было холодно.

— Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Мне пришлось сглотнуть, прежде чем ответить, проглатывая желчь, которая поднялась в моём горле. Потому что мне никогда раньше не приходилось поднимать эту тему. Не потому, что проблемы не было. В каждой культуре были извращенцы, совратители детей. Работорговля была очень реальной и растущей проблемой. Но она никогда не касалась меня. Меня защищал отец. Моего отца боялись многие. Ему никогда не приходилось меня пугать, потому что в этом не было необходимости.

Так что, если он что-то рассказывал мне, проблема была серьёзной.

И это ужасало.

— Да.

— Большую часть времени с тобой есть я, — успокаивал он, касаясь моего плеча.

Он всегда был со мной большую часть времени. Работа всегда забирала его у меня, зачастую оставляя меня в компании каких-то местных женщин, которые обещали составить мне компанию и, что было бесспорно, сохранить меня в безопасности.

Но в этой стране половина женщин сама не была в безопасности. Они не смогут защитить меня.

— А это, — произнёс он, потянувшись в свою сумку и достав маленький прямоугольник из толстой кожи, свободно обвязанный посередине. — Это то, что у тебя есть, когда меня нет рядом, — сказал он мне, открывая ткань и показывая восемь острых, слегка блестящих, тонких как спички кусочков дерева. — Одно движение, и они все умрут в течение нескольких секунд. Так что всегда держи это при себе, — велел он, потянувшись в свою сумку, чтобы достать длинный кожаный ремешок, который просунул через две дырочки в мешке, а затем обвязал вокруг моей талии. — И используй, если будет хотя бы намёк на что-то нежелательное. Хорошо?

Мой желудок перевернулся от этой мысли.

Одно дело было узнать о ядах, знать их эффект в отстранённом плане. Совсем другим делом было добровольно применить их на живом существе.

Даже если человек этого заслуживал.

Но я уверенно кивнула, хоть и чувствовала что угодно, кроме уверенности.

Всё произошло четыре дня спустя, в какой-то далёкой деревне, где женщины ходили с голой грудью, что для меня не было необычным, так как я видела такое во многих местах, и недавно у меня у самой выросла грудь, чему я была очень счастлива; а мужчины ходили в одних набедренных повязках. Эту практику я считала почти очаровательно дикой, но в этом новом месте, в мировой столице нарушения прав женщин, мой мозг мог думать только о том, носят ли они эти повязки для того, чтобы иметь лёгкий доступ к своим оскорбительным членам, когда захотят взять женщину силой.

Моя рука опустилась на сумку и оставалась там, пока я наблюдала, как исчезает мой отец.

Тогда я понятия не имела, что он ушёл не по делам.

Нет, судя по этой статье, по этой глубокой и очень хорошо исследованной статье известного и уважаемого журналиста-расследователя, он совершал серию групповых изнасилований с другими мужчинами-иностранцами, желая устроить террор на другом континенте и остаться безнаказанным.

Что подходило для этого лучше, чем страна, где женщины были так подчинены и так привыкли к насилию мужчин?