Я тебя заколдую - Юлия Леонова

Воронцов вскочил с кресла, будто его подбросило пружиной. Широким шагом направился к лестнице, бегом поднялся на самый верхний этаж. Рывком распахнул дверь, ведущую в комнатушку камеристки его жены и ее новой соседки.

Увидев на пороге своей комнаты его светлость с перекошенным от ярости лицом, Настя готова была провалиться сквозь землю, язык отнялся от страха. В два широких шага он оказался рядом с ней. Ухватив ее за длинную косу, намотал ее на кулак и рывком поднял с кровати.

- Ты!... Кто тебя надоумил?!... – прорычал он.

- Н-н-ник-то, Ваша светлость, - заикаясь от страха, выдавила она из себя, - Я н-н-ничего не делала.

- Не делала, говоришь?! Ты жену мою чуть не угробила! Ребенка моего убила!

Девушка заплакала.

- П-п-ростите меня, Ваша светлость. Бес попутал.

- Простить?! Господь простит!

На шум сбежались почти все обитатели господского дома. Толкнув девицу в руки управляющего, Воронцов повернулся к нему.

- Никогда у меня в имении холопов не пороли. Видать придется такой порядок изменить. Запри ее до утра. Утром выпороть и чтобы я эту дрянь в доме больше не видел.

Василия трясло. Как же это надо его ненавидеть, чтобы сотворить такое. Знал бы, чем его благое намерение обернется…

Утром Софью разбудил истошный женский крик. Стиснув зубы, она слезла с кровати и, держась за стенку, пошатываясь, выбралась на заднее крыльцо. Картина, открывшаяся ей, ужаснула ее. К столбу была привязана девушка, та самая с которой она видела супруга своего не далее как два дня назад. Раздавшийся свист кнута и новый крик, полный мучительной боли, заставили ее зажмуриться.

- Прекратите! Прекратите это немедленно! – вырвалось у нее.

Василий бросился к жене, подхватив ее как раз в тот момент, когда она уже готова была рухнуть на крыльцо. Софью передернуло от его прикосновения. Как можно быть таким жестоким? Тем более к той, с которой делишь постель?

- За что Вы так с ней, Ваша светлость? – слезы блеснули на глазах.

- Она пыталась убить Вас, - ответил он, поджав губы, - Под Вашим седлом нашли ветку от розового куста.

- Меня?! За что?! – Соня не верила ушам своим.

Оттолкнув его, она как была в тонкой ночной сорочке подошла к несчастной. Откинув волосы с ее лица, заглянула ей в глаза. Во взгляде девушки сквозь боль светилась такая неприкрытая ненависть, что она отшатнулась. Ей стала понятна причина ее поступка. Княгиня повернулась к мужу, который настороженно наблюдал за ней.

- Отпустите ее, Ваша светлость. Я прошу Вас.

- Хорошо, - Василий махнул рукой.

Кузнец Савелий бросился к дочери, и, накинув на нее свою рубаху, унес к себе. С помощью горничной Софья Алексеевна вернулась в свои покои. Ее терзали думы о немыслимой жестокости супруга. Ведь, по сути, он сам толкнул эту несчастную на подобный шаг, обратив на нее свое внимание.

От физического недуга Софья оправилась быстро. Иногда еще кружилась голова, да мучили мигрени, как, то и предсказывал доктор, но в целом здоровье ее восстановилось. День рождение Анны Николаевны отпраздновали скромно. В свете несчастья, постигшего ее невестку, шумные празднества были бы неуместны. Приехали Строгановы и Аракчеевы. Мари и Софья подолгу просиживали в будуаре, о чем-то перешептываясь. О чем, мужчинам оставалось только догадываться, но по тому, каким взглядом его одарила Маша, Воронцов понял, что речь шла о нем. И, в общем-то, ничего хорошего, наверное, про него не говорили. Да что же стряслось то? Недоумевал он. Чем он мог навлечь на себя такое отношение супруги?