Обреченные - Тея Лав (2016)

– Школа закончилась. Брэдли уедет в Итаку, я остаюсь. Все просто, – повторила я.

– Ты ему об этом сказала?

– Скоро скажу.

Увидев, что я морщусь, Картер снова слабо улыбнулся.

– Не хочу тебя обидеть, чертенок, но складывается впечатление, что ты не расставалась с Брэдли из-за того, что не хотела сцен. Но здесь уже деваться некуда.

Я могла бы обидеться, но не на него. И что уж говорить, Картер был прав. Он знал меня как свои пять пальцев.

– И еще из-за Сары, – добавила я, от чего его улыбка стала шире. Со мной он всегда улыбался. – Мне же нужно было ей как-то солить.

Утробный смех Картера и плеск волн – еще одна идеальна тишина.

– Будь с ним честной. – Картер поднялся.

Кроме шортов на нем ничего не было. Я невольно залюбовалась его прекрасным и худым телом. Мышцы играли под кожей, пока он стряхивал песок с шортов. Тонкая полоска волос от живота шла к V-образному рельефу бедер. Моим оправданием сейчас служило, что я редко так пялилась на Картера, так как видела его постоянно, начиная с шести лет. Но в эти дни я позволяла себе слишком многое в отношении к нему, и меня это волновало. Мы давно договорились все забыть и продолжать жить, как будто ничего и не было. И до сих пор у нас получалось. По крайней мере, я так считала.

Картер протянул мне руку. На его правом предплечье с внешней стороны красовалась татуировка. Длинноволосая девушка со светлыми волосами обвивала загорелую руку Картера. Синее с корсетом платье облегало фигуру девушки. Ее скрещенные ноги обуты в высокие гриндерсы, а руки тянулись к кровавой надписи на кисти – «Doomed» («Обречены»).

Свои татуировки Картер нарисовал и придумал сам, прежде чем идти в салон. Если Икар на спине означал его свободу, то эта надпись и девушка были загадкой. Он всегда уклонялся от прямого ответа о значении этого рисунка.

– Идем внутрь.

Я схватила его за руку и поплелась следом. На мне были стринги от купальника и белая футболка с длинным рукавом. Ступая босыми ногами еще по теплому песку и держа при этом Картера за руку, я снова почувствовала себя маленькой девочкой.

– Помнишь, во Франции мы ходили на немое кино? – вдруг вспомнила я. Тогда Джек взял и меня, когда летал в Париж в деловую поездку.

– Конечно, – ответил Картер. – Лукас тогда впервые влюбился.

Я рассмеялась. Им было по пятнадцать, а мне двенадцать. Лукас увидел черноволосую парижанку лет двадцати и мечтал о ней почти год.

– Субтитры были на французском, но я разобрала и запомнила одну фразу. – Chacun est entraîné par sa passion.

Картер согласно кивнул.

– Каждого влечет своя страсть, – перевел он. – К чему ты это вспомнила?

– Тогда я поняла, что ты рисуешь не просто так.

* * *

– Через неделю мы возвращаемся домой. А весь июль проведем в Майами, и мы хотим, чтобы ты поехала с нами, детка. – Мама смотрела на меня с экрана ноутбука.

Мы вернулись вчера из Дель Мара, и я решила остаться дома. Моя комната была абсолютно необжитой. Она шикарна, но как будто не моя. Планировкой занималась бабушка, и я даже не стала ничего переделывать, когда стала старше. Все те же постельные тона, белые занавески, огромная с балдахином кровать, заправленная розовым бельем. Я ждала Брэдли, он сильно злился, что я ничего не сказала ему о поездке и не отвечала на звонки.

– Мамуль. – Я поставила ноутбук себе на колени. – Я не смогу. У нас планы с Лукасом и Картером на это лето.

Мама немного нахмурилась. На самом деле, она никогда не злилась и не кричала. Прожив всю свою жизнь на побережье, ей был свойственен оливковый загар, который я получала с большим трудом. Мамины светлые, почти белые волосы струились по плечам. Она была красива. Голубые глаза, которые мы с Лукасом унаследовали от нее, искрились счастьем.