Это (не) твой ребенок - Гала Григ

— Бедная Марина, что творилось в ее голове, когда она пошла на это страшное преступление. Ведь ее могут посадить! Я не допущу этого. Она не в себе. Она не ведает, что творит.

В дверь позвонили:

— Значит так, — голос Лаврецкого был строгим, не допускающим возражений. — Сейчас Вы позвоните Резнику Ивану Ильичу. Это ее лечащий врач. Опишите ситуацию и передадите мне трубку. Вы все поняли?

Павел кивнул. Нервы, казалось, вот-вот зазвенят от напряжения и страха за Марину, за эту крохотную девочку, непонятно как оказавшуюся у них в доме.

Резник приехал один. Марине ввели успокоительное.

— Надеюсь, Вы понимаете, что у Вашей жены родовая горячка. Надо немедленно отвезти ее и ребенка в больницу. Я выясню, чей это ребенок. И если мамочка еще не подняла шум, постараемся представить все как нервный срыв. В обратном случае, ей грозит судебное разбирательство.

Павел был согласен на все. Вот только Марину он не отдаст.

— То есть? — Резник удивленно вскинул насупленные брови. — Это единственный вариант, при котором я могу обещать, но, заметьте, не гарантировать, содержание ее в больнице, а не в полиции.

Лаврецкий поддержал его, добавив:

— И это только несколько дней. Дальше ей придется пройти серьезный курс лечения в отделении психиатрии. А это лучше, чем в специализированной больнице для людей с нарушенной психикой.

Что происходило дальше, Павел воспринимал, как во сне. Лаврецкий с Резником отнесли в машину Марину. Павлу поручили нести ребенка. Взяв на руки это крохотное создание, он понял, что руководило Мариной. Ему тоже захотелось оставить малышку дома. И ее, и Марину.

Сидя на заднем сидении, Павел нежно прижимал младенца к себе. Плечи его вздрагивали. Он то и дело судорожно сглатывал подступавший к горлу ком.

Страшно было отпускать Марину в отделение, не хотелось отдавать малышку.

— Держитесь, похлопал его по плечу Лаврецкий. Вам еще предстоит пережить немало тяжелых дней. Но, надеюсь, все обратимо. Ваша жена еще молода и справится с болезнью. — он было уже собрался уходить, но остановился и добавил:

— Вам крупно повезло. Иван Ильич очень хороший человек. Другой бы на его месте… сами понимаете. Кстати, забыл Вам сказать. Девочка — отказница.

— Не понял?

— Мать после родов отказалась от нее. Поэтому и шума особого не было. Так что Вам действительно повезло.

Глава 32

Возвращение к себе было тяжелым и длительным. После бурной реакции наступил полный уход в себя. Нежелания жить не было, но и жить не хотелось.

Воздействие терапии медленно возвращало Марину к действительности. Но, осознав в полной мере случившееся, она не принимала ситуацию.

Часами воскрешала в памяти те редкие мгновения свидания со своей кровиночкой. Мысленно пеленала, ласкала, лелеяла малышку. Вслух пела ей колыбельную, разговаривала с дочкой.

Она жила прошлыми воспоминаниями и раскаянием о содеянном.

Навещая жену, Павел встречался то с полным равнодушием к нему, то видел в глазах оттенки осуждения, порой — даже ненависти.

Бориса и Катю то ли не узнавала, то ли делала вид, что не узнает их.

Врач советовал не тревожить ее раненую психику вопросами, вызывающими тяжелые воспоминания. Но эти вопросы она задавала себе сама, и они постоянно бередили ей душу.

Оживая, Марина пыталась объяснить себе, где, когда, как и чем она прогневала Господа. За что ей ниспослано такое наказание? Она не роптала. Она доискивалась объяснения, но не находила ответа, почему она дважды потеряла самое дорогое — долгожданного ребенка.

При встречах с мужем опускала глаза. Боялась увидеть в них осуждение за то, что не сумела уберечь их счастье. Еще — за содеянное зло и за свой эгоизм.

Изводила себя мыслями о чувствах той матери, которую хотела лишить счастья материнства.