Рискованный флирт - Чейз Лоретта (2009)

– Ты не скандалил, – сказала она. – Ты самый умный боец из всех, кого я видела. Я бы сказала, интеллектуальный. Ты раньше самого Эйнсвуда знал, что он сделает.

Она отошла к упавшему камню.

– Не понимаю, как ты управился с одной рукой. – Джессика бросила зонтик на камень и встала в стойку, сжав кулаки. – Я думала: как он сможет защищаться и бить одновременно? Но ты сделал иначе. – Она отвела голову в сторону, будто уклоняясь от удара, и прыгнула назад. – Ты уклонялся, отступал, завлекал его, чтобы он впустую расходовал силы.

– Это было нетрудно, – сказал Дейн, опешив от удивления. – Он был не такой подвижный, как мог бы быть. Не такой быстрый, как в трезвом состоянии.

– Я трезвая. – Джессика вспрыгнула на камень. – Иди сюда, посмотришь, насколько я быстрая.

На ней была шляпа из итальянской соломки с цветами и атласными лентами, которые она завязала под левым ухом огромным бантом. Дорожное платье – обычное модное безумие из оборок, кружев и пышных рукавов. Над локтями рукава были стянуты атласными завязками, так что они становились похожими на шары. Внизу завязки болтались до середины локтя.

Дейн не помнил, чтобы видел что-либо столь же смехотворное, как эта глупая фемина в боксерской стойке на камне. Он подошел, кривя рот:

– Расслабься, Джесс. Ты выглядишь совершенно безмозглой.

Она выбросила вперед кулак. Он рефлекторно отклонил голову, и она промазала, но всего на волосок.

Дейн засмеялся, и что-то ударило его по уху. Он прищурился. Она улыбалась, в серых глазах вспыхнули искры, близнецы-проказницы.

– Тебе не больно, Дейн? – с преувеличенной заботой поинтересовалась она.

– Ты думаешь, что можешь причинить боль вот этим? – Он схватил ее за руку.

Она потеряла равновесие, споткнулась и уцепилась за его плечо.

Ее рот был в нескольких дюймах от его.

Дейн впился в нее свирепым поцелуем, выпустил ее руку и обнял за талию.

Голову пригревало утреннее солнце, но он ощущал его как дождь, как летнюю грозу, гром желания гремел в ушах, колотилось сердце.

Он углубил поцелуй, он пил сладкий жар ее рта, и его опьянил ответный поцелуй. Языки сплетались в дразнящем танце, у него кружилась голова. Нежные руки обвили его за шею и сдавили. Круглые груди прижимались к его груди. Его рука скользнула вниз и подхватила округлые ягодицы.

«Моя!» – подумал он. Легкая, нежная, скругленная до сладостного совершенства – и его. Его собственная жена соблазняет его невинным, распутным ртом. Как будто хочет его, как будто чувствует то же, что и он, – безумную, изматывающую потребность.

Не размыкая губ, Дейн снял ее с каменного пьедестала, положил на твердую землю… и тут хриплый крик откуда-то сверху вернул его к действительности.

Отвратительная ворона бесстрашно опустилась на камень и повернула к Дейну носатый профиль, одним глазом поглядывая с насмешливым изумлением.

Большой Клюв – так назвал его вчера Эйнсвуд. Одна из его старых итонских кличек – Уховертка, Черный Мавр и прочие нежности.

Дейн покраснел и отвернулся от жены.

– Поехали, – сказал он, в резком голосе слышалась горечь. – Не можем же мы весь день тут околачиваться.

Джессика слышала эту горечь, видела, как покраснела оливковая кожа. Несколько мгновений она боялась, что чем-то его обидела или вызвала отвращение, но он наклонился и подал ей руку. Взяв его за искалеченную руку, она ее сжала, а он посмотрел на нее и сказал:

– Ненавижу ворон. Горластые, грязные.

Джессика предположила, что лучшего объяснения он просто не нашел.

– Как я понимаю, это потому, что ты очень высокородный, породистый. Для меня она – часть пейзажа. Я нахожу все это очень романтичным.

Он усмехнулся:

– Думаю, ты хотела сказать «очень варварским».