Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

— А от Лёвушки ты отвернулся, — неконтролируемо дернула непонятная обида. Может потому, что как это вообще возможно — от Лёвушки?

— Это другое. Он заслуживает большего, чем если бы его просто терпели. А Ваню я принял легко — он очень спокойный мальчик, тихий. Наверное потому, что раньше сильно болел. Они помогли мне, а я — им. Присмотрись к Вере, пожалуйста. Я все-таки хотел бы иногда забирать к нам Яну. Мы будем доводить тебе программу дня, согласовывать.

— Господи, Вадим! — запекло что-то, защемило… Жалость? Да с чего?

— Я присмотрюсь, обещаю тебе. Спасибо, что приехали, ей, наверное, нелегко — смотрит на нас.

— Она понимает, что разговор был нужен. Разреши ей ближе пообщаться с Яной. Она педагог, должны найти общий язык, — нервно сжимал и разжимал он пальцы.

— Не нервничай, пожалуйста, я не против, — встала я с колоды, — только сейчас я привлеку ее собирать на стол.

— Спасибо… Я очень скучаю по Яне.

Все было неплохо — вкусно и мирно, во всяком случае. Мы много говорили о нашем доме и о детях. Вот только приглашать их еще раз не было никакого желания. Может со временем — потом? Нас тоже не просили с ответным визитом — все понимали, что и эта встреча была вынужденной.

Я присмотрелась. И Яне тетя Вера будто бы тоже понравилась — умная, спокойная женщина. Мне она показалась надежной. И кто его знает?! Может и оставалось что-то до этой встречи, ощущаясь как незавершенность и незаметно нервируя? Но теперь вспоминать Вадима я стала как-то спокойнее.

— Все нормально? — спросил меня Алеша, когда гости уехали.

— Спасибо, Лёш. А ты не поговорил с ним, хотя и собирался, — заметила я, намывая посуду.

— Не стал… помнишь, я недавно ездил на кладбище?

— Да. И что? — удивилась я.

— Сторож сказал, что Вадим все еще бывает там — очень редко, но бывает. Хотел открыть ему глаза на нее — вряд ли он знал о ее похождениях, но язык не поворачивается… Жаль его, представляешь? Хрен что такое! — потер он лоб, — я скрывал тогда от тебя — боялся, просто не хотел… категорически не хотел, чтобы она снова влезла в мою жизнь, ломая и круша ее простым напоминанием о себе. А он сам ее держит… на хрена? А сейчас подумал — куда я лезу? Может пускай само собой? Вера потихоньку вытянет его из этого дурдома. А может и неплохо, что о Ленке хоть кто-то еще хорошо помнит, кроме матери? Прожила как-то… — махнул он рукой и улыбнулся:

— Хватит о них! Пошли купаться?

— О! А давай! Только возьми радио-няню, — загорелась я.

— Окна открыты. И так услышим.

— Лёш…?

— Ладно…

Вода была теплой, как парное молоко и немного отдавала болотом — все еще стояла жара. Купание почти не принесло облегчения и после речки пришлось пойти в прохладный душ — вдвоем. Но мы просто смыли запах тины и потерли друг другу спинки — на что-то еще не было ни сил, ни желания.

Оба сегодня ужасно устали — и морально и физически. Поэтому будто бы и спать хотелось, но не спалось. И мы долго лежали, раскинувшись на широкой постели и улавливая влажными телами ветерок от открытого окна. Лениво переговаривались, до самых последних мелочей обсудив покупку автодома. Я уцепилась за эту не самую дешевую идею, потому что хотела быть рядом с ним не теряя, по возможности, ни единого дня.

Наверное, можно и нужно было смириться, принимая его отлучки и эту работу и пойти на уступки. В конце концов, смирилась же мама с условиями Джаухара — женской и мужской половинами? Нет, ну… традициями, конечно же, но иначе, как странностями я их не ощущала. Но она приняла чуждый ей менталитет и притерлась, привыкла. А я знаю, что так и продолжала бы нервничать, боясь потерять мужа. Когда-нибудь время вытянет и меня из этого панического состояния — я привыкну к мысли, что он мой, совсем потускнеет и забудется предательство Вадима и все переживания, с ним связанные, но пока — так. Если уж есть такая возможность и он дает мне ее сам.