Нельзя - Лаура Тонян

По-видимому, чтобы мы смогли нормально продолжить напряженную беседу, Алистер открыл передо мной дверь, пропуская меня внутрь четырехэтажного здания. Когда мы оказались в малолюдном холле и абстрагировались от шумов школьного двора, он прошел к массивным деревянным подоконникам и облокотился об один из тех. Я могла бы развернуться и уйти, но ноги вели меня прямо к нему. Я медленно приближалась к сводному брату, сцепив ладони вместе, наблюдая за тем, как менялось его лицо. Когда он взглянул на мои губы, мне показалось, забудется и поцелует меня прямо здесь. За спиной послышалось, как ученицы зашушукались: некоторые слова я разбирала и ненавидела себя за жгучую ревность — эти девчонки говорили об Алистере. О моем Алистере.

— Синьор Шеридан! — с нескрываемым восторгом провозгласил раскатистым голосом директор школы.

Я резко обернулась: глава частной гимназии несся к ее спонсору, как слуга — к аристократу. Он широко развел руки в стороны и, подойдя, или скорее подбежав, радостно похлопал Шеридана по спине.

— Здравствуйте! Мы очень счастливы видеть вас здесь! — пропел директор, удерживая руку Алистера в своей и тряся ее в течение нескольких долгих секунд.

Стоя за его спиной, я не смогла сдержать улыбки и откашлялась в кулак, чтобы не рассмеяться. Алистер встретился со мной глазами, и я поняла, что ему тоже такое поведение собеседника кажется забавным.

— Добрый день, синьор Сальви! — на идеальном итальянском ответил сводный брат.

— Мы вам очень рады! — повторил директор и вновь дотронулся до плеча Шеридана.

А после по-отечески поправил плечики пиджака Алистера. Тот, похоже, почувствовал себя как под микроскопом. Это вряд ли кому-то бы понравилось, но сводный брат не проявлял никакого высокомерия. В его глазах нельзя было найти ни толики тщеславия или самодовольства. Он не принимал проявление глубокого уважения, как нечто само собой разумеющееся, несмотря на свой статус. Не важничал он и тогда, когда подтянулся педагогический состав, а ученицы в коротеньких юбках, которые находились невдалеке от Шеридана-младшего, довольно громко обсуждали все его достоинства. Именно в тот момент, стоя поодаль, я поняла, что люблю его еще сильнее, чем думала.

* * *

Я сидела в первом ряду и уже жалела об этом. За мной расположились какие-то невоспитанные ученицы, которые откровенно и возмутительно шептались о выступающем на сцене Алистере Шеридане. Но я успокаивала себя тем, что он им никогда не достанется, что это меня он лишил девственности, меня целовал, — а не их. Со мной он проведет скорый уик-энд в Сицилии. На мне он концентрировал сейчас голодный взгляд, — а не на них. Это действительно помогало не обращать внимания на глупые фантазии девушек сзади.

Алистер недолго занимал микрофон, и в довершение своей речи он пожелал всем ученикам римской международной школы целенаправленно идти к знаниям и не сходить с пути, ведущего к мечте. Когда он закончил, зал ему зааплодировал, а синьор Сальви предложил Шеридану вместе с учащимися пройти в школьный сад, чтобы взглянуть на деревья, посаженные в день «экологической активности». Но прежде на сцену вывезли большой квадратный торт, в центр которого были воткнуты две восковые цифры: три и ноль. Сводный брат сердечно поблагодарил за проявленное к нему внимание, а когда нагнулся, чтобы задуть свечи, зал снова захлопал в ладони. Кто-то с задних рядов прокричал:

— С днем рождения, красавчик!

Директор Сальви и все собравшиеся на сцене учителя окинули суровым и взыскательным взором школьников.

— Все нормально, — засмущавшись, уверил Алистер.

Засмущался он! А когда с полчаса назад, пока ученики занимали места в актовом зале, он затащил меня в кабинет географии, ему не было стыдно?! Сейчас эмоции немного улеглись, и я не раскаивалась о своих словах, нет, но переживала. А еще было страшно подумать, что нас кто-то видел, хотя мы часто оглядывались на всякий случай, да и дверь была закрыта…