Душа моя - Тамара Шатохина (2021)

— У меня есть, не переживай, — оглянулся он и замер, вглядываясь в мое лицо: — Замечательно выглядишь, Ира.

— Я знаю. Не для тебя выгляжу.

— Не важно. Просто — замечательно выглядишь.

— Вали… — захлопнула я за ним дверь, — со своими… словами.

И плюхнулась в маленькое кресло в углу прихожей — не держали ноги. Зашуршало, протопало… все-таки подслушивала, негодяйка.

— И не стыдно? — устало подняла я на нее глаза.

— Не-а. Расскажешь сейчас? — обняла она меня за шею, а потом вдруг полезла на руки. Давно уже такого не было. И уточнила: — Только все взаправду, ладно?

— Куда я теперь денусь? Сначала поедим… остыло все, наверное. Греть теперь.

— Да ну! Когда оно успело? — жался ко мне ребенок, — я не накладывала. Только огурцы достала. Ма, ты что — пшикалась? Лекарство пахнет.

— Ну, а как? Нервничала. Ну и пшикнула на всякий пожарный. Пошли уже, что ли? Нужно поесть, — поднялась я с кресла, опуская на пол Анжика: — Тяжелая уже — не понесу, сама шуруй.

Ели молча. Мой аппетит был испорчен, любимую еду толкала в себя через силу. А она — ничего, поела, поглядывая и заинтересованно поблескивая глазками. Первой доела и вскочила убрать за собой и за мной. Суетилась.

— Я помою, мам, ты сиди. Устала же, да?

— Устала же… — плохело мне с катастрофической скоростью. Кажется, я понимала…

У моей дочери появился папа.

Непонятно откуда, очень неожиданно появился, но теперь он у нее как бы и… есть. Как есть они у других детей, как есть у Анечки и Тёмки с Димкой — Алёнкиного выводка. Как есть у ее одноклассников. Отцы… папы водят своих детей за руку, защищают, дарят подарки, встречают у школы, болеют за них на соревнованиях и ходят на школьные собрания — они просто есть. У нее не было.

А теперь вот появился. Теперь все, как у других, как положено всем детям.

Н-ну… нужно было выслушать его, наверное. Хотя бы заявление о намерениях. И попытаться понять — с чего вдруг это явление народу? Но сам виноват — слишком неожиданно все это. А пока…

— Мы женились и только через три года получилась ты. Я уже стала переживать, но нет… Это была такая радость! Просто огромная.

— А папа тоже радовался? — заинтересовано уточнила дочка.

Господи… Что-то я говорю и делаю не так.

— По виду — да, а там… заглянуть в чужие мысли нельзя, ты же понимаешь? Спросишь его сама. Если захочешь, чтобы он пришел… когда-нибудь потом.

— Ну… спросить-то нужно?

Да блин!

— Тогда я договорюсь с ним о встрече. Так?

— Ага, — морщила дочка носик — небольшой, ровненький, красивый. Отцовский.

— А дальше что было, мам? Только по-честному.

Сколько раз уже она напомнила об этом, сомневаясь в моей честности?

Уже поздно вечером, уложив ее спать, я набрала ванну. Насыпала лавандовой соли. Кажется, она должна успокаивать и способствовать здоровому сну. Подумав, сделала воду погорячее… Поправила увеличительное зеркало, закрепленное на выдвижном кронштейне, и вгляделась в него пристальнее, чем обычно. А пожалуй! Сейчас, спустя десять лет, я и правда выглядела намного лучше, чем тогда. Не свежее, но все-таки лучше. Потому что того взгляда — заискивающего взгляда любящей, преданной собаки точно больше не наблюдалось.

Хотелось спать, навалилась усталость. Хорошо хоть трясти перестало. Вспомнилось то ощущение, что давило последнее время, клоня к земле… Сейчас этого не было, зато имела место здоровая такая злость. Нормальная, не больная. А глыба бессмысленной тягучей безысходности и отчаянья… это свалилось с меня, ушло. Временное было, проходное явление? Или ничего никуда не делось, а просто я отвлеклась на живые эмоции? Хреновые, токсичные, но живые? Высплюсь вот еще… сегодня не стоит засиживаться.