Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

– В любом случае, – продолжаю я, – если они расстанутся, то до самого выпуска она останется в дурацком положении, и все в нашей компании примут чью-нибудь сторону, ее или Джона, и это окажется жутко неловко. Я имею в виду – мы же живем в одном доме, все шестеро… И куда нам деваться друг от друга?

– Да, верно, – соглашается Джемма. Она смотрит на свои пальцы, принимается изучать обкусанные ногти, крепко сжимает в кулаках край полотенца. Ветер меняет направление; пепел кружится вокруг нас, полотенца хлопают, пытаясь улететь.

– Не знаю, – говорю я. – Не думаю, что он станет обманывать ее или что-нибудь в этом духе, но если что-то и произойдет, то, скорее всего, именно сегодня. Я имею в виду, он дальше не станет терпеть, понимаешь? Наверняка напьется и сделает какую-нибудь глупость. Как тебе кажется? Вы с Джоном ведь по-прежнему тесно общаетесь, так? Я думаю – может быть, ты сможешь ему что-нибудь сказать? Убедиться, что с ним всё в порядке, узнать, не хочет ли он с кем-нибудь поговорить… А я поговорю с Руби о том, что с ней происходит.

– Я? – встревоженно отвечает Джемма. Но я чувствую под ее тревогой за Руби намек на радостное волнение. – Ты думаешь, именно мне следует с ним поговорить?

– Да. Я имею в виду, он всегда говорил, что ты – его лучший друг среди девушек, – поясняю я. Мелкая ложь. – Я думала, это очевидно.

Щеки Джеммы вспыхивают, уголок губ подергивается. Она чувствует себя особенной, избранной. Она и есть избранная – по крайней мере для этой задачи.

– Ладно, – отзывается. – Я поговорю с ним. Нет проблем, солнце, я справлюсь.

Из-за костра появляются остальные и направляются к нам. Я внимательно смотрю на Руби. Она изо всех сил старается выглядеть радостной, но я слишком хорошо ее знаю. Промокшая юбка висит у нее в пальцах, капая озерной водой на дорожку. Руби и Макс держат в руках исходящие паром стаканы с горячим шоколадом, а Джон и Халед шагают между ними, передавая друг другу косяк и высматривая, не покажется ли кто-нибудь из преподавателей.

– Ничего не говори, – шепчу я Джемме.

Она кивает, подтверждая. Очень серьезно и искренне, признательная мне за то, что я чем-то поделилась с нею. Я знаю, что сейчас она чувствует себя ближе ко мне, чем когда-либо прежде, – ведь все эти годы Джемма не была нужна мне ни для чего. Она всегда была готова угодить, отчаянно хотела быть полезной. И я знаю правду о Лайаме, потому и уверена: она сделает все что угодно, лишь бы подобраться поближе к Джону. Я знаю, что должна испытывать к ней сочувствие – и испытывала бы, будь все иначе. Но я вспоминаю, зачем делаю это, и мысль о жалости испаряется из моей головы.

– Привет, – говорит Халед, одаряя нас своей извечной широкой улыбкой. Он держит в руках надувную куклу, лицо которой застыло в неизменно удивленном выражении. – Дениза справилась отлично.

– Я думаю, что Денизе нужен перерыв, – отвечает Джемма. – Ты ее сегодня совсем заездил.

Они смеются вместе. На третьем курсе в нашем доме устраивали хеллоуинскую вечеринку, и кто-то забыл надувную куклу. Никто не знал, кто ее принес, и Халед решил, что мы оставим ее себе. Он назвал ее Денизой, и она целыми днями торчала в окне гостиной, глядя, как мы приходим и уходим. В своем профиле в «Фейсбуке» Халед повесил фото, на котором он стоит, обняв Денизу одной рукой за пластиковые плечи, и оба смотрят в камеру с одним и тем же озадаченным выражением лица.

Джемма берет у него косяк, и они завязывают беседу. Она посматривает на меня понимающим взглядом, зная, что должна хранить в тайне то, что я ей поведала.

Чувствую, как Джон касается моего плеча, замыкая круг у костра. Он смотрит на меня, я смотрю в ответ. Мы уже несколько недель избегаем друг друга. Сегодня он должен вести себя соответственно, иначе мой план не сработает.

Телефон, который я держу в руке, жужжит. Переворачиваю его и смотрю на экран. Новое сообщение от Х. Я открываю его.