Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

Саша Бухин задержал дыхание. Эта Татьяна, которую муж почему-то называет Васькой, сейчас все-таки опознает загадочного «телемастера».

— Помнишь, мы на майские на речку ездили? — допытывалась Васька.

— Ну, помню, — Гера еще раз взял листок и вгляделся в черно-белое изображение. — И что?

— Помнишь, такой Виктор, Витек или как там его был? Ну, который напился как зонтик и ко мне все приставал? Насчет того, что может устроить мне хорошую работу? Помнишь? У него еще нос такой кривоватый. Видишь? — Васька снова забрала листок и вертела его перед глазами мужа. — Смотри, Гер, если так повернуть — то он.

— Да вроде он…

Саша Бухин дернул злополучную змейку, и она наконец с визгом подалась. Он достал из папки ручку и сказал, явно кого-то копируя:

— А сейчас очень вас прошу с этого места все подробненько.

— У меня сейчас люди в кабинете! Я сама перезвоню тебе через пять минут. Все. Целую.

Анна Сергеевна раздраженно сунула мобильник в карман. Черт знает что! Сейчас с ней разговаривали, как с нашкодившей кошкой. Только что не тыкали носом. Она быстро, скомкано отпустила пациентку, закрыла кабинет и спустилась вниз, во дворик. Дождь все еще накрапывал, и во дворе стояли огромные непросыхающие лужи. Она остановилась у черного хода и набрала номер. Трубку взяли сразу.

— Доктор Емец!

— Игорь, это я.

Он уже остыл и понял, что так разговаривать с давней подругой, с которой были и совместные статьи, и годы плодотворной работы, не стоит. Да и Аня Лернер была, без преувеличения, прекрасным врачом. Поэтому он проговорил уже без злости, усталым после тяжелой утренней операции голосом:

— Аня, что у вас там за бардак?

— Какой бардак, Игорь? О чем ты говоришь? Я вообще не понимаю, что произошло…

— Извини, — перебил он ее, — больную Нину Анатольевну Кузнецову ты ко мне посылала? Три недели назад? Помнишь такую? Ну, беленькая такая. Спортсменка.

— Помню. Я посылала. — Анна Сергеевна говорила отрывисто, она еще не отошла от обиды.

— А анализы? Анализы ваша лаборатория делала? Кто ей диагноз ставил?

— Я ставила. Анализы ей у нас делали, конечно. Что ты кричишь? Скажи наконец, что случилось?

— Анна, я не хочу с тобой ссориться, но результаты нашей с тобой совместной деятельности, как говорится, хреновые.

— Да что случилось?! — Теряя терпение, она повысила голос, уже не заботясь о том, чтобы не быть подслушанной. Впрочем, окна во всех кабинетах, по случаю внезапного похолодания, были закрыты.

— Ты мне скажи, это точно ваша лаборатория делала?

— Точно. Что ты из меня душу тянешь? Что случилось?

— Анечка, у Кузнецовой нет никакой злокачественной опухоли. Нет и не было. А мы ей все убрали. И начали вводить препараты. Я сегодня взял гистологию — мама родная! Не подтвердился твой диагноз, Анечка. А мы ее искалечили! С ее фибромиомой она могла бы жить спокойно, детей рожать…

— А анализы? Анализы! Я что, сама их делала? Я что, лаборатории не должна доверять? Ты анализы ее видел?

— Да видел, видел! Потому и взял так срочно. Но мы тоже сделали все анализы — можно сказать, на автомате. Они сейчас у меня на столе. И знаешь, они у нее совершенно нормальные. Блестящие, можно сказать, анализы. Я только хочу знать, куда вы все смотрели? Что у вас за бардак? Кто их делал? И как теперь эти анализы с теми? Рядом в истории? Как ты думаешь, хорошо будут смотреться?

— А ты куда смотрел?! — с внезапно нахлынувшей злобой Анна Сергеевна перебила Емца. — Куда ты смотрел, Игорь? Ты что, перед операцией их не видел? Что ты меня обвиняешь? Да я никогда бы…

— Извини, Аня. — Тяжелый вздох, пауза. — Извини… Да, конечно. Ты бы никогда. Я сам во всем виноват. Только вот результаты были готовы уже после операции. Я, знаешь ли, привык доверять вашей лаборатории'. Сколько лет мы уже вместе…