Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

— Не надо бояться быть смешным, Элоиз. Я знаю, когда на тебя смотрят сотни людей, боишься ошибиться, оскандалиться, совершить оплошность. Мне, например, вначале казалось, что я непременно упаду на подиуме — запутаюсь в юбках, подверну каблук… Знаете, это невероятно смешно — загадочная, томная дама, вся из себя супер-стар, супер-вумен, валится посреди помоста! И я поняла, — если ты сама будешь чуть-чуть посмеиваться над собой, ну, вроде, не принимать свою персону слишком всерьез, никакие огрехи не страшны. Они как бы уже входят в роль.

— Точно! Вы единственная, Вита, кому удается сделать это. Вы не на подиуме — вы над ним, над всеми этими от-кутюр и прет-а-порте. Вы играете с понятиями, священными для обывателя, как веселый ребенок с дорогой игрушкой… Вита… Я сочту свою жизнь неудавшейся, если вы откажете нанести мне визит.

— Визит? Я завтра улетаю.

— Вы не поняли. Я буду ждать вас в своем замке. После того, как мои родители погибли в автомобильной катастрофе, я являюсь единственным наследником престола. Сейчас, как известно, страной правит мой дядюшка… И не думайте, — Эдвард VII — обыкновенный, очень симпатичный старикан, обожающий крикет и серебристого пуделя, а тетя, Аспазия Эмвирская, пристально следит за всеми веяниями в мире моды, одевается только у Живанши, и просто обожает вас. — Элоиз встряхнул головой, словно отгоняя непосредственного мальчишку, все время побеждавшего чопорного герцога. Ваш визит станет событием для всех членов королевской семьи. В любой момент ночи и дня вы — желанная гостья в моем доме.

… Вита прибыла в резиденцию Де Сильва Рисконти через месяц. Стоял конец октября, в залах дворца гуляли сквозняки, Хью преувеличенно прихрамывал, жалуясь на радикулит, и все время называл королевство «карликовым».

Вита недоумевала, какое значение имеют размеры территории страны, если замок и парк почти в точности повторяют Версаль. А Элоиз — самый очаровательный и серьезный мужчина из всех, кто попадался на её пути.

Возвращаясь мысленно к их первой встрече, Вита находила все больше и больше милых пустячков, значительных деталей, свидетельствовавших в пользу герцога. Он выследил её и приложил все усилия, чтобы знакомство состоялось. Он завалил её цветами и сделал вид, что не заметил преобразившегося в вечернее платье пеньюара. Он тщательно изучил её родословную и даже видеозаписи показов с её участием. Господи, до чего же основателен и мил этот будущий король!

Оставив Хью в обществе тети, Элоиз повел гостью в свой кабинет. Торжественно распахнул тяжелую резную дверь и отступил, пропуская Виту вперед. На покрытой золотистым штофом стене красовался огромный, поистине королевский портрет — Виталия в платье из жесткой черной парчи возвышалась во весь рост, прижимая к груди ветку белых лилий. В её высоко поднятых волосах сверкала бриллиантовая диадема.

— Ваше высочество наградило меня знаком отличия — такого украшения в моей сокровищнице нет. Но я узнаю это платье! То самое, из коллекции Лагерфельда!

— Художник рисовал с фотопортрета на обложке журнала и выполнил все очень точно… — Элоиз смущенно улыбнулся. — Это не тот случай, когда мне хотелось бы поручить работу какому-нибудь современному Модильяни. Вот только с цветами я допустил вольность — ведь всем известно, что вы предпочитаете цикламены.

Вита покачала головой, собираясь заявить, что её пристрастие к драгоценностям и цикламенам — один из домыслов журналистов, не имеющим отношение к реальности. Но Рисконти взял со стола шкатулку и достал из неё сверкнувшую семиконечную звезду, точно такую, как была изображена на портрете.

— Его Высочество Элоиз де Сильва Рисконти награждает Виталию Джордан фон Ганнесфельд знаком отличия за проявленное в полете мужество и геройское спасение того… — прервав шутливую речь, Элоиз внезапно и совершенно неожиданно залился ярким румянцем… — того, кто имеет все шансы умереть от любви к ней… К тебе, Вита.