Последний удар - Джессика Клэр (2015)

— Дейзи, мне нравится этот стул. Нам стоит купить его домой.

— Дейзи, когда придем домой, сделаешь те картофельные оладьи?

И по ночам:

— Дейзи, стены нашего дома достаточно толстые. Ты можешь кричать так громко, как тебе хочется.

Через неделю мы получаем наши ключи, и Дейзи вручает мне два брелка. На одном висят ключи от моего Дукати, а на другом от нашего дома. Приезжают грузчики, чтобы занести кровать. Она массивная, из дерева.

— Я думаю, мы сможем спать на ней всей семьёй, — размышляет Дейзи, пока четверо мужчин из службы доставки пытаются занести матрас на чердак на третьем этаже.

Я надеюсь, что она имеет в виду семью со мной.

В эту ночь мы сидим на полу в окружении свечей. Остальная заказанная нами мебель прибудет только завтра, а верхний свет кажется нам слишком ярким. В этом здании ещё многое нужно будет исправить. Мне будет, чем заняться.

— Я купил этот дом, — признаюсь я ей.

— Неужели? — смеётся она с восторгом.

Её глаза танцуют. Хотя, может, в этом стоит винить отблески от свечей. Несмотря ни на что, она прекрасно выглядит. Я едва могу попробовать китайскую еду на вынос. Это ничто иное, как огненный перец, но мне всё равно. Я не могу оторвать глаз от Дейзи.

Позже, мы лежим на кровати, где страстно любим друг друга. Крики удовольствия заполняют весь чердак, пока мой язык, а позже и член, наслаждаются пребыванием между её ножками. А затем, потные и запыхавшиеся, мы просто лежим, и я думаю, какой же чудесной стала моя жизнь.

Я позволяю царству снов захватить меня, где я беру Дейзи снова и снова и снова.

ДЕЙЗИ

Ник убрал свою последнюю цель.

Я ласкаю его грудь, когда мы лежим в нашей огромной постели в нашей квартире. «В нашем доме», — поправляю я себя. Понятия не имею, что мы будем делать с этими квартирами, но идея мне нравится. Может быть, оставим квартиру для отца, если он захочет жить поближе к нам и продаст ферму. Он может даже взять с собой собаку. А возможно, мы придержим квартиру для Рейган.

На всякий случай.

Прошёл уже месяц с последних известий от Дэниела о Рейган. Мы знаем, что она в безопасности, но домой она так и не вернулась. Я испытываю сильное чувство вины перед своей бедной прекрасной подругой, чья вина только в том, что она жила со мной в одной квартире. Она не заслужила всего того, что приготовила ей судьба, и это не даёт мне спать по ночам.

Я не рассказывала Нику про ночные кошмары о Рейган. Хотя подозреваю, что он и так знает об этом. У Ника есть достаточно причин для беспокойства. Иногда по ночам он рассказывает мне истории, решив найти ту, что отпугнёт меня от него. Сегодня как раз такая ночь.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе, — говорит он, — о немецком священнике, которым я занимался в Берлине?

Он рассказывает мне о нём за ужином. Священник был педофилом и отмывал церковные деньги. Он привлёк внимание криминальных кругов России, являясь одним из немногих католиков в системе. Он ушёл почти сразу, хотя Ник говорит, что он всё время умолял оставить его в живых.

Ник не пожалел его.

Я выслушиваю рассказ без комментариев, зная, что Ник чувствует себя обязанным рассказать мне эти ужасные вещи о своём прошлом. Знаю, он думает, будто не достоин моей любви. Но я знаю всё, и никогда не буду осуждать его.

Братва вырастила Ника хладнокровным киллером, лишённым чувств, созданным для убийства за деньги и не думающим ни о чём.

Или он просто верит в это. Но мой Ник, мой Николай — не холодный. Он не бесчувственный. Он думает о своих жертвах каждый раз, когда ложится в постель рядом со мной.

Я чувствую напряжение в его большом теле, когда он прижимается ко мне в темноте.

В те ночи, когда он так близко, я знаю, что его мучает внутри.

В такие ночи я могу показать, как сильно забочусь о нём.

Моя рука гладит его девиз на груди. «Смерть — милосердие».

— Ты всё ещё веришь в это? — спрашиваю я.