Кошачьи хлопоты (сборник) - Тови Дорин (2013)

То есть это я так считала. Как-то вечером я приняла обычные меры – била клюшкой по кустам и во весь голос беседовала с Аннабелью (последнее для того, чтобы гадюки уловили вибрации моего голоса. Мои действия были более логичными, чем могло показаться со стороны). Затем я выпустила Сили из оранжереи, и, следуя своему девизу никогда не оставаться в саду, если оттуда можно удрать, он, точно газель, помчался вверх по склону… и несколько секунд спустя уже мчался вниз, держа во рту нечто длинное, тонкое и извивающееся.

Это оказалась слепозмейка. Не то я не дала бы за его жизнь и дырявого пенни – так ее голова изгибалась около его морды. Да и за свою дала бы немногим больше, учитывая, что он любовно сложил ее к моим ногам. Какой он молодец, а? Вопросив так, он принялся тыкать в нее лапой, чтобы она еще поизвивалась, и был явно обескуражен, когда я подцепила ее на клюшку, с которой она соскользнула, а я снова ее подцепила, а она снова соскользнула, а я снова подцепила – и так, пока я не водворила ее под ежевику.

Вечером на следующий день он опять отправился туда и поймал еще одну. Но так как я, казалось, не ценила его подарков, он не отнес ее мне, а принялся играть с ней прямо на склоне. Поскольку с такого расстояния нам не было видно, действительно ли это слепозмейка, Чарльз тут же кинулся к нему, вооружившись тяпкой и крича во все горло, чтобы отпугнуть его.

Последствия не замедлили себя ждать.

– Он чего, в индейцев играет? – осведомился старик Адамс, вырастая как из-под земли. – Этот ваш котик со змеями справляется? – заметил он, когда я объяснила ситуацию, и добавил, приложив ладонь козырьком над глазами: – Твой хозяин шлепнется, как коровья лепешка, если не убавит прыти. Вот увидишь! – пророчески заключил он.

Нет, Чарльз не шлепнулся, что было к лучшему, так как в это лето он не единожды повторял свою пробежку, а Сили со змеями справляться не умел. Прошлогодний укус гадюки его ничему не научил. Той же укушенной лапой он продолжал тыкать любую извивающуюся тварь, хватал ее поперек живота, а не за шею сзади и, увидев, что мы бежим к нему, скрывался с ней под кустом.

Притом он обладал поразительным талантом обнаруживать их… Как бы я ни обыскивала склон, он не успевал подняться туда, как уже откуда-то выуживал нечто извивающееся. И хотя в такой поздний час гадюкам там ползать не полагалось, полной уверенности у нас не было, и мы всякий раз кидались туда бегом. Нам казалось, что интерес Соломона к змеям был несколько избыточен, но Сили сделал их целью своей жизни.

Правда, гадюки ему не попадались, так как днем мы его не выпускали, а затем запас слепозмеек исчерпался, и он прозаически перешел на полевок. Ну их он хотя бы притаскивал только на лужайку. Мертвых мы оставляли ему, живых утаскивали… и в один прекрасный день увидели то, чего никогда больше не думали увидеть: Шеба играла с мышкой!

Последнюю она поймала много лет назад. И даже оставалась равнодушной, когда Сили притаскивал полевку, и только отворачивала голову, если он начинал слишком уж бахвалиться. Однако последнее время в ней пробудился интерес к тому, что происходило вокруг. И явно она замечала, как мы гонялись за ним по склону, когда он ловил слепозмеек. Во всяком случае, как-то под вечер, когда мы выпустили их обоих из оранжереи, она не вернулась чинно в дом, как обычно, чтобы поужинать, а исчезла, страшно нас напугав. Не обнаружив ее ни в коттедже, ни в саду, мы с ужасом предположили, что она тихонько ушла, чтобы умереть в каком-нибудь укромном уголке. Ведь она была очень старой, больной, а кошки порой предпочитают умирать не дома.

Но не Шеба. Обшарив все возможные места, Чарльз, цепляясь за последнюю надежду, поднялся на склон. И увидел, что она сидит на пастбище Аннабели и греется в лучах вечернего солнца. Она уже много лет не забиралась туда, и мы своим глазам не верили. Шеба безмятежно поглядела на нас. Сили все бегал сюда, и мы так вокруг него хлопотали! А вот теперь и она здесь, сообщила наша старушка.