Камень любви - Валентина Мельникова (2014)

Татьяна раскинула руки, зажмурилась и вдохнула полной грудью ароматы первых дней лета. Как здорово снова ощутить себя сильной, здоровой, смелой! Как здорово, когда волны чувств вновь подхватывают тебя, возносят, раскачивают, как на качелях… Почвы уже нет под ногами, волны бросают из стороны в сторону. Ты захлебываешься, словно водой, любовью и счастьем — ведь любовь неотделима от жизни, как и жизнь — от любви. Поэтому и хочется сохранить их с одинаковой силой, они равнозначно желанны и необходимы… Даже в худшие времена Татьяна верила в лучшее. Сомневалась, страдала, плакала, но неизменно верила… Теперь и боль, и отчаяние позади! А впереди? Впереди — непременно, счастье! Только счастье! И взаимная любовь!

Глава 5

Татьяна только-только подошла к лагерю, как подвалила шумная ватага, посвежевшая после купания, веселая и голодная. Самому старшему — едва за тридцать, остальные и того моложе. Анатолий был среди них — оживленный, кеды и майка в руках. Первым делом нырнул в палатку и мигом появился обратно в чистой рубахе и сандалиях на босу ногу. Подошел к Татьяне, робко стоявшей в стороне, подвел ее за руку к столу. Представил. Любопытные взгляды скользнули по ней и тотчас переместились на дежурных, которые весело размахивали черпаками, призывая становиться в очередь за едой.

Молодые люди радостно загалдели и, прихватив миски, устремились к полевой кухне. Но и в очереди они не прекращали говорить о раскопе, обсуждать находки. Перстень, который нашел Сева, развал горшка, обнаруженный неизвестным Татьяне Митькой… Получив свою порцию, садились за стол и жадно набрасывались на еду. В мисках — салат из первых овощей, макароны с мясным рагу. Макарон, как в любом полевом лагере, оказалось неприлично много. И чаю. Пей сколько хочешь! Анатолий громко сообщил, что к вечеру должен вернуться из города завхоз экспедиции с новым запасом провизии, и позволил народу доесть пряники. Пряники! Ура! И конфеты! Слипшаяся от жары карамель. Но молодежь набросилась на сладости с тем же энтузиазмом, с которым докапывалась до культурного слоя. Но пряников, как и конфет, никогда не бывает много, поэтому снова пили чай, уже с хлебом и сахаром. И разговоры, разговоры… Но ничего личного, ничего отвлеченного. На устах у всех раскоп. Кое-кто готов работать на нем и в жару, и без перерыва, но строгий приказ начальства — до пяти вечера всем отдыхать!

Никто особо не перечил, хорошо понимая: с начальством лучше не спорить! Начальник всегда прав — проверено на личном опыте поколениями подчиненных.

Из небытия вдруг вырос вопрос завтрашнего дежурства. В рядах молодежи тут же возникло смятение: мало кто горел желанием оставаться в лагере. Переходящий будильник черной меткой лег в ладонь Людмилы.

— Почему опять я? — она обиженно надула губы. — Я два дня назад дежурила. Мне на раскоп надо!

Но на раскоп требовалось идти всем, и в бедственное положение Людмилы вникать никто не собирался, несмотря на ее горестные вздохи.

— Шумно у нас, конечно! — Анатолий, улыбаясь, склонился к Татьяне. — Археологи — народ увлеченный, заводной, со своими шутками-прибаутками, былями и небылицами, землекопы — в основном старшеклассники и студенты. За ними как раз глаз да глаз нужен! Словом, скучать не приходится! Порой так тебя разыграют, так подловят! Глянь, вон та шайка-лейка, вместо того чтобы отдыхать после обеда, бродила на днях по степи и наткнулась на частично разрушенную каменную писаницу [6], а под ней нашли две плиты с древними личинами. Никем еще не описанные. Вот, спорят, к какой культуре относятся.

Он махнул рукой в сторону дальнего конца стола, за которым что-то шумно обсуждали его подопечные. Три парня и две девушки, не забывая работать ложками, склонили головы над листами бумаги: то ли рисунками, то ли большими черно-белыми фотографиями.

— Скорее всего, петроглифы [7]— тагарские [8], а личины — окуневские [9].

И улыбнулся.