Ночь Нептуна - Яна Розова (2012)

— На самом деле… Моя бывшая жена умерла давно, а говорить о покойных плохо нельзя, верно?

— Не всегда, — ответил Паша серьезно. — Вы имеете право на собственное мнение. И имеете право его высказать.

Он не удивился, что о покойной внучке дед, не смущаясь, отзывался скверно, а о жене — не мог. Пожилые люди часто нелогичны. К тому же бывшую супругу в прежние времена Аванес Давидович любил, и она причинила ему сильную боль, а Ираиду он просто воспринимал как близкое существо.

— Раз вы так считаете, — сказал старик, чуть прищурившись, что, скорее всего, выражало презрение, но не к собеседнику, а к объекту беседы, — то я выскажу свое мнение. Она была очень непорядочной женщиной. Хотела только развлекаться, гулять с мужчинами. Не отказывалась выпить. Подробностей не знаю, Робик мне никогда ничего не рассказывал, но она в Гродине вела образ жизни просто разгульный! Мужчины к ней ходили, они выпивали…

— Она работала где-нибудь?

— Да, в советские времена не работать было невозможно. Она и работала — в больнице.

— Кем?

— Каким-то рентгенологом, вроде того, — небрежно сказал Аванес Давидович. — Я знаю, что Робику было плохо у нее. Он приехал ко мне после ее смерти — такой худенький, такой забитый! Все его вещички влезли в школьный портфель: пара брюк, пара белья, рубашка, пиджачок… И голодный он был все время, будто раньше досыта не кормили.

— А скажите, Аванес Давидович, у вас фото вашей бывшей жены не сохранилось?

— Фото?.. — Старик отвел глаза. — Ну, случайно я нашел одно. Недавно. Перебирал старые снимки как-то. Принесу сейчас.

Аванес Давидович обещание выполнил. Черно-белая фотография была сделана в семидесятых — молодая женщина, улыбаясь, обнимает черноглазого мальчика. Паша вгляделся в лицо женщины. Он не мог сказать точно — похожа Ираида на свою бабушку или нет? Ираиду он видел только на фото и — мертвой. И знать не знал, как она улыбается и какое у нее должно быть выражение лица, если она смотрит на любимого человека.

— А как вы считаете, Ираида на бабушку свою похожа была?

— Нет. Куда ей?! — Свое презрение дед скрыть даже не пытался. — Моя жена была красавицей, оттого и все наши проблемы. Ира, может, лицом ее и напоминала, но красоты в ней ни грамма не было.

Седов решил, что достаточно мучить вопросами пожилого человека. Он попросил фото бывшей жены Аванеса Давидовича и поднялся с места.

— Вы сейчас назад поедете, к морю? — спросил старик, провожая гостя до двери.

Павел Петрович кивнул и улыбнулся, вспомнив шум прибоя.

— Как же я скучаю по нему… — Вздох Аванеса Давидовича был печальным и глубоким — Но вот, на старости лет нажил себе болячку — аллергию! Оно, конечно, не странно. Я ж с химикатами много работал. Мы с Робиком столько мешков с удобрениями перетаскали, что и не вспомнить. Теперь, как только выхожу на морской берег, — задыхаюсь, а если в морскую воду войду — покроюсь красными пятнами и волдырями.

— Сочувствую, — сказал Паша, который лучше многих понимал печаль этого старого человека.

Из квартиры Каспаряна-старшего он вышел, поторапливаясь, потому что хотел успеть на автобус, уходящий после обеда.

На автовокзале Пашу разочаровали: вечерних рейсов не было. Седов попытался дозвониться Вике по мобильному, но ее аппарат был отключен. Ему следовало бы взять номер адвоката, к которому она должна была обратиться, но он не подумал об этом заранее.

Обидевшись на самого себя, купил билеты на самый ранний утренний рейс и направился к своему дому.

А по дороге вспомнил о Яне. Как и всегда, подумав о ней, он испытал чувство вины. Ее надо было просто любить, а у него не получалось. Способность просто любить сгорела пять лет назад. Остались лишь горечь, боль, тоска по ушедшему и это самое чувство вины. По сути, из всего, что осталось, вина была ближе всего к любви…